Роберт стоит и смотрит в блаженном неверии.
Господи, Liebe, не уж-то пришла навестить?
Пять лет назад он не мог даже встать на колени,
Но в эти годы не прекращал любить.
Она неверяще смотрит в его глаза -
Помнится, доктор не обещал его вылечить.
Вязко и больно, а по щеке – слеза.
Да, предала. И из песенки слов не выкинешь.
Он не осудит, ведь, верит, что Бог нам судья,
И он, конечно, заметил поодаль дочурку.
Роберт еще не знает, что ему делать нельзя
И неосознанно тянет к ней теплую руку.
- Я не могу.
– Она дернулась от него.
Роберт все смотрит долгим, колючим взглядом.
- Liebe, я знаю. Не делай теперь ничего.
Он умолчит, что он помнит, как были рядом.
Он умолчит, что она удержала его
У самого краешка гнусно-безумной бездны.
Он промолчит, он не скажет теперь ничего.
Несколько лет это долго – слова бесполезны.
И она плачет. Он знает – из-за него.
«Не дождалась» - читается в синем взгляде.
Бог с тобой, Liebe, это ведь все ничего.
Эти слова… будто он обозвал ее ****ью.
Ну а тем временем, дочь ее неспеша
Пальчиками провела по его ладони.
Вот оно милое, милое - ее душа
Еще никому не причинила горя.
- Liebe, - он задохнется, поймав ее точный взгляд.
Волосы дочки, глаза и курносый носик.
- Ты же не глупая. Гены свое говорят.
Впрочем, не важно. Кто-то тебя с ней не бросил.
Роберт стоит на пороге, в своей тюрьме.
Пять лет в пучине да во святом неверии.
Роберт молчит и думает о ерунде.
И опускается медленно. На колени.