Довелось мне "поручкаться" с молодой дамой, пишущей стихи. Стихи оказались "начального возраста". Пришлось как-то реагировать. Но не в моих принципах отделаться менторским советом типа "Надо работать", что всегда угнетает всякого пишущего (когда-то и мне так говорили, то есть вообще, без излишней конкретики. А позднее даже стали говорить: платите, и мы напишем на вас рецензию. Причем похвал не обещали...).
Автору этих стихов я посвятил свои стихи под грифом "Поэтессе,торговке поневоле". Вот и писал сначала отзыв, потом правил, испросив согласия, конечно. Приведу несколько правок, и да будет это кому-то здесь полезно... Итак, - ОНА:
* * *
Подумаешь, «история» — у всех такая жизнь!
Душа у нас всех разная, зато один инстинкт:
Все люди мыслят разное, а сводят к одному:
Машину, дачу, хату бы, но мне, а не ему!
Я иногда так думаю, что вещи — это мы
И не живем, как кажется, а существуем мы
Во власти платьев, туфелек, кто как, во что одет:
Нет импортных вещей — и ты не человек!
6 июня 1991
Ну в чем тут промахи, теперь каждый тут видит и сам. Так, рифм почти не найдешь.
Вместе с тем пробивается живая мысль, гражданская боль. Теперь бы только решить, будет ли это рифмованным или совершенно не рифмованным, то есть убрать "смешение стилей". Но мне по душе более традиционное, и потому я правил. И в результате получил следующее:
Не надо мне рассказывать про чистеньких опять,
Про то, как бескорыстными нам хорошо бы стать,
Все люди мыслят разное, а сводят к одному:
Машину, дачу, хату бы, — но мне, а не ему!
Я иногда подумаю, что вещи — это мы
И души наши грешные нам Бог дает взаймы,
А мы-то наши душеньки поганим целый век.
И что представит Господу тот вещечеловек?
Нетрудно убедиться, что правка минимальная, оставлено почти всё, но рифмы приведены в порядок. Правда, смысл несколько усилился, что в обязанности редактора не входит: он должен подсказывать, намекать, даже требовать переделок. Так что я совершил благое дело. Но, кажется, это так напугало авторицу, что она потом забыла о моем существовании... Но сошлюсь и еще на одно. Сначала - ОНА:
Любовь
Растаял снег, исчез он без следа
Впиталась в землю талая вода.
И ты ушел, но не забыл меня.
А я забыла. Такова судьба
Не вернуть того, что было
И не прожить всю жизнь опять.
Любовь нам много подарила,
Но все с собою забрала.
Опять такой же снег закружит,
Потом растает без следа.
Любовь уйдет, и я опять забуду,
Что мне любовь твоя дала.
Пусть я дурна,
Пусть некрасива, не умна,
Ну, что ж теперь,
Ведь я люблю тебя!
Пусть девушка прекрасна и умна,
Бывает так, что камень у нее, а не душа!
16 января 1999
Ну что тут будешь делать - полный разлад с рифмами, чувство пробивается еле-еле сквозь тяжкие оковы "косноязычия". Править такие стихи ни редактору, ни поэту нельзя. Их надо совершенно переписать, так, чтобы устранить эти сбои ритмо-размеров, по возможности побороться с банальностью содержания. И вот что у меня получилось после такой борьбы:
Растаял снег, исчез он без следа,
Впиталась в землю талая вода.
И ты ушел, но не забыл меня.
А я забыла, память не храня.
Того, что было больше не вернуть
И воз судьбы нам не перевернуть.
Любовь нас одарила, чем могла,
Но день любви опять сменяет мгла.
Опять на землю ляжет чистый снег,
Придет ко мне какой-то человек.
Потом уйдет, и я забуду вновь,
Что мне он дал, дала его любовь.
Да, дорогой, возможно, я груба,
Но чувств своих я больше не раба.
Хоть я еще юна и хороша,
Окаменела у меня душа!
Смотрите, рифмы выправлены, но изменился и смысл: женщина стала холодной, потому что ее охладили снега судьбы, и она откровенна.