аллеями в дробях и перебежках снопов света проносятся пятнами
перед глазами августовские дни --
тенарова синь над головами и альфа секстант, и мы одни.
туловища многоэтажек колодцами пустых окон
близоруко щурятся бельмами на нас
твое лицо выхвачено светом --
дыхания нет: я замираю от вида твоих гетерохромных глаз,
прогалины снега испещрены кратерами подошв твоих
мокрых ног
раздеть тебя, отогревать горячими поцелуями:
ты продрог.
талые воды темного города сквозят,
вырываясь шепотом через щели
межзубного пространства: я минимальная неделимая
единица языковой системы: меньше звука,
я меньше;
а наверху укрывистые тени деревьев,
где вельвет и бархат льющегося
солнечного света опускается на нежные кожные покровы:
маленький желтый карлик зацеловал персиковые высокие скулы
и я сбрасываю в истоме с себя всё,
я раздираю и вспарываю клетку грудных рёбер.
отряд этнических партизан затерялся
во влажных потемках субтропиков улиц
без твоего лица
и всё говорит мне: «не уходи,
вырви свое сердце»
мы замрем небесными телами на таусиновом эмпирее,
я бреду - литейный проспект перпендикуляром врезается в невский;
и как писать, если в голове только:
заберите меня отсюда, вырвите мои руки!
выдерни меня из этого наскучившего пространства
запрокинь мне голову,
я так хочу еще бросить безабберативный взгляд
на то августовское лиловое небо
где вероника рассыпала серебро волос
в мириадах холодно-голубых звезд.
ты захотел орать в пустыне вместе
ты замирал в бесконечной белизне и холоде
а теперь где ты, нет тебя
/ иуда-предатель
этот куст терновника вырос на мауна-кене горе
только для/
безумная карусель открытых пастей,
морды людей повернуты мясом в себя.
я есть резонатор чужих перекликающихся слабых сигналов --
я держу тебя за руку, иду за тобой,
сижу на условной скамейке, где мелом написано:
«собака - малыш - источник -дом».
ко мне никто не никогда не подходил ближе
и,
боже, как я тебя люблю,
моя любовь бесконечно множится геометрическими прогрессиями:
и я задыхаюсь от чувств.