ххх
Во двор так на воспоминанья скор,
Но как ни скоро,
Все нету окончанья срока.
Куда бреду, где помню девочку в саду.
Ей, что мне нравится, сказал,
Но не поцеловал.
И думаю я так: дурак.
Момента же того коснись,
Как миг предстанет снова жизнь.
И так мне дорого
То, что я тогда потрогал.
Где в парке этом так все личное,
Лист клена высшее отличье.
Отличий выше здесь таких,
Чем шлюх в бассейнах их чужих.
И этот узел
Воспоминаний не разрубишь.
Но семьи наши к часу
Уж не приложишь
Как ни можешь,
Раз не случилось сразу.
Но в парке это спасу,
Чтоб не встречаться по согласью.
И мир огромный,
Что как я и ты помнишь.
Вот случай, не выдумать же лучше
Тот парк, где фонари,
Что юностью еще горит.
Не разойдемся, не вдвоем хоть,
Чтоб мир не рушить,
Спасая души, как сдать зачет,
А парк все наши чувства бережет.
ххх
Истории свобода
Сказать, что Ельцин с Горбачевым сволочи.
ххх
Молодежь устраивается в охрану,
Академики приспосабливаются в РАНе.
ххх
Не живу, а мучаюсь.
Устроиться в Газпром не получится.
ххх
Отношения с тобой и все мало.
О, лишь бы отношения не смазались.
ххх
Вот цветок сверкает и каждый все лучше.
И я их распознаю как души.
ххх
Каждому слову придает значение тонко.
Девчонка.
ххх
Девяностые как просто
Сказать, что демографическая яма.
А скажите, как обманули народ прямо,
Суки. У них на это свободы наука.
ххх
Бабушка в девяностые плачет,
Не раскинет умишком, как со сберкнижки
Увели деньги на похороны, значит.
Гайдары, Чубайсы воры известные,
Как либералы деятели честные.
ххх
В девяностые жили просто
С Задорновым юмора черного
С анекдотами для народа
Как свет погас в магазине,
А Руки людей потянулись за витрины.
На милость раскрепостились.
И чавкают
Как в преисподней без стыда у прилавка.
Годы лихие, что ничтожные такие
Кому-то грабить народ легко
С этим юмором для дураков.
Видно.
А Задорнов живет в доме элитном.
С такими же как прежде,
Хотя себя самих предали.
ххх
За занавесками окон свет.
В этот вечер я поэт,
От состояния с Машей
Мир весь ахает.
Что лучше в сомненьях не мучаюсь.
Даже, что это Маша.
От ощущенья чудного мгновенья.
Позиций не сдает
И от взгляда власть
За занавесками
Жизни с королевскими
Подвесками.
Когда от упиранья в ее стенки
Теряют свое значение деньги
И весь мир из окон квартир,
Что даст и не сдаст.
И как у мушкетера на кончике шпаги
Назад ни шагу.
В безмерности чувства верности
Маша. Ничто чувство не смажет.
Стенька за деньги,
А когда приказал Сталин,
Мы из чувства чести вместе
Героями стали.
Как высочество
В подвигах, труде величали
По отчеству.
Не от денег бесились,
А стать людьми находили силы.
Ах, это время,
Когда не было свбоды, демократии бремя.
ххх
Девяностые. Нищие тут.
А власти им не подадут.
ххх
В Роскосмосе не оклады, а муки.
Выживет ли наука.
ххх
Навальный проект обвальный.
Выбрать-то просто.
Но за ним как призрак
Стоят года страшные, девяностые.
ххх
Сванидзе в глазах такое свинство,
Когда сейчас разбирается закон, он
О том, можно ли ругаться матом.
А тогда в ответ на законно избранных
Депутатов слова
Как демократов права
Летели снаряды.
ххх
У Витьки в генах, что в любви гений
Верой в машину честь,
Что у нее все, что у других девчонок,
Есть.
Не хуже, а они дружат.
Идут по парку,
Листья оттеняются ярко.
Шагать легко.
Можно идти далеко.
А когда она с ним,
Все предметы вокруг наполняет жизнь.
И все так в отношеньях дорого,
Что хочется Машу потрогать.
И хоть морщится, сама проще
На чувство уступит.
И в ее разрезе
Характер как железо,
Что до неба
Всего тебя требует.
На рынке,
Где он не сдует с нее пылинки
Соучастье,
Когда оттого, что вместе, счастье.
Что не меркнет
И все пространство вмещает церковь.
Всех прав. Господи, не оставь.
И в любви благослови.
ххх
Девушка Лоткова ну просто находка.
По метро ходила бодро.
А от имени Фемиды
Стрелы в бандитов.
По сведениям полиции
Выявляющей преступные лица.
Ей бы за ее таланты гранты
Защищающей товарищей
Как наваром не атандой,
А стреляющей в банду.
Ну и что, что ранила,
Зато не ходить сраною
Попадись в руки банды
Действующей по стандарту
Как в кадрах,
Когда жертву раздирают.
И явятвует в сводках
Как отбилась от бандитов Лоткова
Но тут суд
И три года дают,
В бездушье за применение оружие.
Они как шипы встряли,
Даже когда стреляем
Коснись за нашу жизнь.
Сегодня в бандитов снизу,
А завтра разбираемся с ними.
Терпим пока. Не к спеху. Тех, кто сверху.
А потом на нас как на врага
До бесконечности бесчеловечности.
С точки зрения правил
Как править.
А тем, кто наверху, не могут
Терпеть нас не равнодушных.
Им душно.
И в почете, когда нас топчут.
Как по службе говорить о дружбе
Стесненными как в сарае
От гастарбайтеров,
Сталкивая лбами,
Расправляются как с рабами
Гулагом сознанье коверкая
По указке Америки.
Что прокурор
Крышующий игорный бизнес,
Не получил срок.
А нас хотят вычеркнуть из жизни,
Что с таким правилом не согласны
Оспасны
И Лоткову как Фемиды находку,
Восставшей против равнодушья
Обезоружить
И оружие в руках у бандитов,
Кто честен сидит или убитый.
И следователи грубо
Переворачивают их трупы.
Когда миру продажному
Честный человек из всех
Взявший оружие, страшен.
Призывая к дружбе,
Как будто копают глубже,
Под пули бандитские подставляют
И нас убивают.
Свобода ли это не ответят.
Что нас убивает не брат,
А гад,
Так что в ответ слышится мат
В мире
Величественнее Шекспира.
ххх
Оттого, что цветок такой синий
Нежный, как Россия.
Я с ним, а цветок жизнь.
Я богат, что цветку рад
Не сдуть с него пылинки,
А не люблю кулинарные поединки,
Где не душа, а мясо
И оттого точат лясы.
Им не оживить историю,
Судьбы строя, сытым,
А не как на корабле в море открытом
От души.
А не оттого, что отбивные хороши.
Вам не найти курса буссоли,
Волнует вопрос о щепотке соли.
Честь или то, что съесть.
А свободны, кто иногда голодный,
Что не что-то варил,
А думал о том, что в надежности ли корабли.
Как в вопросе о хлебе
Не тыкал бы пальцем в небо
Вокруг да около
Справедливость дело злое.
Народных мук
За преступленья к стенке сук.
Истины как дела
Она на дуэли. А не дала или дала.
Не игрушка,
А то, что к барьеру встал Пушкин
За честь жены как России
Со всею силой
Те, кто не удержался
И встал за державу.
В песне про войну пока,
Что наше сердце не замрет
Не задрожит рука.
Отныне
Не хочу слушать о Хатыни.
Про голодомор,
Когда разгуливает на свободе
Не анекдотом преступный прокурор.
Расскажите прямо
Про девяностых демографическую яму.
Что либералы так жрали,
Что наши женщины от нищеты не рожали.
При Сталине жили в полный рост
И шестьдесят миллионов людей прирост.
А сейчас все вокруг да около.
Так будьте же прокляты,
Только б хватило
На тех, кто ненавидит Чикатило
Нас ему на смертную казнь.
И замечать цветок какой синий,
Нежный, как Россия.
ххх
Переживания все тонче.
Но в третий раз
Так хочется на Маше кончить,
Под зажженный взгляд ее глаз.
Кончить, чтобы мир стал звонче.
Ожили б губы тем, чем любит.
Еще и еще,
Чтоб верить, что на века счет
Еще грубей, когда в тебе
И стон как мир разрывает он.
Что нету мочи,
А что вот-вот кончу,
Как будто отстоявши
Любви вахту
С тем чувством, когда
Вылезаешь из шахты,
Где ветка родней,
Мир зеленей,
А что там на словах
Какой-то Абрамович.
Он голову только морочит,
Яхтой, когда надо трахаться.
На пределе,
Когда оживает тело
И трепетны губы
Тем, что любит.
И солнце как свет в оконце
Милей, светлей
На том пределе как деле
Любить связующая нить
С миром каждой квартиры
Так, что хочется жить.
И дороже травинка
Надкусанная на этом рынке,
Хоть пылинка
Чем кулинарные поединки.
А яхта доски, что плоски
На том рынке,
Где мяса поедают так свински,
И только и слышится:
«Абрамович. Абрамович».
Голову только им морочат.
ххх
По радиоканалу «Эхо»
Чуть не со смехом
Я услышал сообщение
Может быть без надлежащего разрешенья
Четвертого августа как пакости,
Что в молодежном лагере
«Селигер»
Под трехцветным флагом
Чеченцы и дагестанцы,
А с них станется,
Хотя не какого-то там Гайдара,
А телеоператора,
Созвали товарищей и отоварили.
Как такого человека,
Которого можно бить за девушку.
Да еще прибавили, что сказать,
Что били полчаса
И у телеоператора по-свойски
Сломан нос и сотрясение мозга.
Мы бы ничего не простили,
Здесь бы разобрать, за что били.
Товарищи оператора отоварили,
Но оператор восклицает такой были,
Что хоть били оптом и в розницу
Эти молодые парни грозные,
Но вопрос не серьезный,
В конфликте нет национальной розни,
А били из-за столкновенья на
Почве быта. Значит, забыто.
Вот влезли,
У меня столько если
И я настроен по слуху
Услышать сообщенье про сотрясение,
Но ни слуху, ни духу.
А может ЦРУ. Они все врут.
У них одни прокламации
Как провокации.
А может из «МК» какой-нибудь
Минкин.
У них эти слухи как у бандита финка.
Хочу продолжения снова
Обсуждения, но ни слова.
Только помню такое
Как успокоили,
Что вопрос несерьезный
Не на почве национальной розни.
А били на почве разногласий быта.
Как шутили неосторожно,
Что если на почве быта били,
То бить можно.
ххх
Живу в страхе борьбы с олигархами.
Какие пути ищем.
Их все больше, а мы нищие.
ххх
История страны для меня личности
Мерзкие до неприличности.
ххх
Гайдара все честным представить пробуют,
Но негде ставить пробы.
ххх
Мы гибнем из-за властей бездушья,
Что криминал при них с оружием,
А честным людям как параграф по службе
Говорят с ними о дружбе.
ххх
Минкин из газеты «МК».
Не знал пуще дурака,
Написал про депутата
Мизулину как врага,
Что она из поселка Буй,
А слово «буй»
Рифмуется со словом
Из трех букв,
Нашел же доктор наук,
Конечно…
Не стану называть,
Дурак же дураком останется опять.
Ведь на слово Буй
Есть в рифму слово «поцелуй»
Как братьев товарищей,
Но ищут твари
Пути, что мы бездуховны, нищи.
А по службе как параграф
О дружбе
К кавказцам, азиатам
Предатели.
Так что им, что такие
Хочется ответить слова лихие матом:
«Мы еще распрямимся, гады.»
А Минкин весь, здесь
Напакостить
Как элитная каста
Черной масти.
ххх
В полной гармонии
Плеск волн как симфония.
Ее встретил. В голове ветер.
Заплыл за буй и поцелуй.
А цели много раздвинуть ноги.
Но не дура.
Говорим о культуре.
О Бетховене как основе.
Толчем воду в ступе,
А она все не уступит.
Ненавижу Чикатило,
Сколько убил,
Убил его бы, если б там был
За то, что мне одной бы Насти хватило.
Ветерка дуновенье.
Жизнь как мгновенье.
Настина душа, когда в ней, не дыша.
В проникновении
Как неприхотливое растение.
Пока. Облака на века.
Наслаждение. Освобождение.
Настя вот-вот мне скажет «Да»,
И уже не приключится никакая беда,
А это.
Взлететь в ракете.