Поля уставшие под снегом
Лежат в дремоте до весны.
Я пробираюсь санным следом
Туда, где юности мечты.
Спустились сумерки на крыши,
Застывших в тишине домов.
И даже лай собак не слышен,
Лишь вьется кольцами дымок.
Свет из окон на снег струится
И меркнет далеко в полях.
И кто-то спать уже ложится
В деревне брошенной в снегах.
В какой же дом войти согреться?
Ведь вряд ли вспомнят меня здесь.
И защемило болью сердце,
Для них теперь чужой я весь.
Открыл скрипучую калитку,
Из конуры залаял пес.
Хозяин вышел без накидки.
«Кто там?» - Задал он мне вопрос.
В ответ: «Здорово дядя Павел,
Погреться пустишь или нет».
На стол бутылочку поставил.
И на вопрос я дал ответ.
Он обнял, с грустью улыбаясь.
«Ну, как дела, отец то жив».
«Да вот живу не притворяясь,
А мой отец давно зарыт».
Сидели долго, вспоминая,
Житье давно минувших лет.
«Ты постарел» - сказал, вздыхая.
А я, как видишь, уже дед.
Володька сын живет во Пскове
И редко вижу я его.
Внучата в старших классах в школе,
Не приезжали уж давно.
Вот со старухой вдвоем тужим,
Теперь не долго, мир коптить».
Да, получился грустный ужин,
Однако все же надо жить.
«Где постелить тебе родимый?»
Дай, печку русскую обнять,
Как будто я везде гонимый
Нашел теперь свою кровать.
Проснулся утром с чувством счастья.
А в печке уж трещат дрова.
И суетится бабка Настя,
Готовя завтрак у стола.
«Ну, как спалось на новом месте».
«Спасибо, просто благодать».
И причитая, меня крестит.
С иконы смотрит Божья Мать.
А в чашках чай уже дымится,
Опять душевный разговор.
Котенок под столом резвится.
Стоит не тронутый «кагор».
«Ну, что же дед пора в дорогу
Уже давно, как рассвело».
Мы попрощались у порога.
И грустью сердце мне свело.
Опять иду я санным следом
Туда, где вечная возня.
А мысли там, в избе у деда,
Где разговор затеял я.