В конце июля диск луны почти что полон,
Так пристально и знающе глядит.
Мир осязаем, до краев наполнен,
но память вдруг былое теребит.
Что было, но прошло, как все проходит
(как заведен от века точный бег
минут и дней...),
но память не уходит —
то чем богат поныне человек.
Все остальное миражи и морок.
Все есть из праха, и вернется в прах.
И жернова раскручивает Молох —
свирепый бог.
Спасение в веках
искали в звуках, подбирая ритмы,
в словах, на белый лист пролив,
всю свежесть чувств, облекшеюся в рифмы.
Так память в созидание вложив,
воссоздавали образ в мертвом камне,
и камни оживали, чтобы быть
для ищущих в пути напоминанием,
что есть за что сражаться.
А любить
всегда есть что, когда сердца открыты,
когда дарованному не заглянут в рот.
Но к небу вновь возносятся молитвы
и люди верят, верят, на перед
не зарекаясь, памятью лишь рады.
И все хотят оставить по себе
не только пару строчек за оградой...
А я, не знаю, — памятью в тебе,
и в нем, и в них...
но ведь и вы пройдете,
и все уйдут когда-то в новый круг.
Но в этой бесконечной круговерти
не разомкнуть кольца из наших рук.
Мы связаны.
Все разно и едино.
Здесь ум земной не стоит подключать.
...Луна всегда на нас глядит незримо,
сегодня ей нельзя не отвечать.
И можно вдруг поверить без вопросов,
что все есть ты. И нет тебе конца.
И нужно жить...
… зерно уходит в колос...
Жить и являться памятью Творца.