Ветлуга, милая Ветлуга,
Как мало знаю я тебя,
Порою летнего досуга
Ты открывала мне себя.
Ещё мальчишкой несмышлёным
Бродил с отцом в лесах твоих,
По мхам, на дереве, зелёным
Учил я стороны, как стих.
В бочагах чёрных под берёзой
Намёткой черпали щурят,
И вдоль коровников колхозных
Шли под мычание телят.
А иногда в кустах прибрежных
Мы разводили свой костёр,
И комаров, кормя прилежно,
С туманом ждали рыбы жор.
Сорожки, окуни, плотвички,
Порой лещи или елец,
Улов бывал вполне приличный
Для наших радостных сердец.
Узнал и тихую охоту:
Волнушки, грузди, белый гриб,
То под берёзой вдоль болота,
То в сосняке, то среди лип.
Ходили мы и по чернику,
Какая радость среди мхов!
Здесь открывались поелику
Красоты ягодных ковров.
Язык и руки – все в чернилах,
Кружится вкусом голова…
Всё это было, было, было,
И память радостью жива.
Я помню тётку Евпраксию,
К ней часто с мамою ходил.
Тиха, похожа на Россию:
За что не знаю, но любил.
Всегда приветлива, с улыбкой,
Иконы, травы по избе,
И простота с таким избытком,
И святость в слове, как в мольбе.
Так и запомнил. Как икона
Она в душе моей всегда,
Достойна низкого поклона,
Свята, как чистая вода.
Любил чердачный мир, открытый
Под крышей деда моего,
На прялки, ружья и корыта
Здесь время тайнами легло.
Здесь запах был неповторимый -
Ремней, берёсты, лыка, ржи…
Ушло то время мимо, мимо,
Но жив, так в памяти держи.
А утром в доме запах хлебный,
Стучит заслонка у печи,
Блеск самовара жёлто-медный,
И сало весело скворчит.
И ловко двигая ухватом,
Меняя в печке чугуны,
Казалась бабушка когда-то,
Мне главным поваром страны.
Метровых пирогов со щукой –
Её уменья и труда,
С хрустящей корочкой и луком,
С тех пор не видел никогда.
И детства мне святая память
Опорой будет до конца,
Незыблем дом, его ведь ставят
На крепость нижнего венца.
Дожди и бури, и ненастья
Порой испытывает дом.
Но не страшны ему напасти,
Устойчив нижним он венцом.