Передо мной стена. Стена обоями оклеена.
И я перед стеной – как неподвижный истукан.
Боюсь спугнуть – на стенке карта, а по ней уверенно
По области Архангельской шагает таракан…
«…Надоела эта рота
До икоты, до зевоты.
Лучше где-то на работе
Пропадать, чем в этой роте!»
Думал так, вздыхал «салага»,
Отслужив всего лишь день, –
Принят в службу был солдатом,
Превращён был службой в пень.
Старшина ли в стельку пьяный,
Или «дед»-чурбан орёт –
И опять салага рьяно
Трёт полы за целый взвод.
Тряпки, таз и море мыла,
С носа капает мазут –
Уж в петле бы лучше было,
Так верёвки не дают!..
Дни тянулись и летели
Без начала, без конца.
Превращались дни в недели,
А недели – в месяца.
Шесть! Двенадцать! Восемнадцать! –
Стал «салага» «стариком»!
Стал он в весе прибавляться,
Только тронулся умом:
Стал он пить и похмеляться,
В самоволки бегать стал.
Надоело подчиняться –
Старшину к чертям послал!
Старшина оценил мудро
Этот факт и, молча, снёс,
А на следующее утро
«Деду» завтракать принёс.
«Дед» подумал: «Это в жилу!
Вот бы раньше я так жил!
Что ж, два года отслужил я.
А зачем же я служил?..»
Передо мной стена. Стена обоями оклеена.
И я перед стеной – как неподвижный истукан.
Боюсь спугнуть – на стенке карта, а по ней уверенно
По области Архангельской шагает таракан.
А на восток от станции болота нарисован штрих,
А по болоту – точки, таракановы плоды.
Там есть стройбат, он кормит их, он поит их, он давит их.
И служат там служивые – «салаги» и «деды»…
1982