Утро в городе встретит мальчик: "Мама, меня возьми!."
В шесть он устанет плакать.
Осознает к восьми.
В десять подумает: "Я тут умру".
К полудню почует неладное, понимая вдруг,
Что не хочется пить и есть.
Что летнее солнце не опаляет рук
И не может развеять эту странную
кипельно-белую
взвесь.
Правда вспарывает наконечниками у пик:
"Я жил и умер. И вот - тупик".
Говорят, воздается по вере - "хотите верьте..." -
С нуля такое не выточить, не приснить.
Пусть он думал о том, что случается после смерти,
Но себе не успел все хотя бы как-нибудь объяснить.
Не сложилось ни образа Бога,
Ни страха последующих наказаний,
Ни ада/рая, ни инкарнации в новом теле.
Он сидит, как ожидающий на вокзале -
Довольно глупо вышло, на самом деле.
Есть только мысль - то ли услышал где-то,
То ли всплыло из старой шаманской сказки:
"Когда все случится, ты не волнуйся, детка.
Стой спокойно и лучше закрой-ка глазки,
Пока на спину тебе не ляжет ладонь чужая.
Не бойся, он не обидит. Он провожает".
Мальчик за мысль держится как в бреду,
Шепчет уверенно: "Скоро за мной придут.
Придут. Сработай, пожалуйста. Помоги".
В пустоте ему уже слышатся чьи-то тихие
уверенные
шаги.