Пришла шифрограмма, что меня вызывают в Москву.
Там, в огне и дыму отливается сердце грядущего мира.
Завтра я уезжаю. А до завтра есть время еще
закатить пир сетчатке. Насытить её до отвала.
Здесь в кафе, где на скатерти грязного снега Париж –
у бутылки Tour Eiffel, пустые бутылки соборов.
А на площади блюде, сладко-пряно-цветастая смесь
нуворишей в авто, проституток, торговцев, туристов.
Пришла шифрограмма, что меня вызывают в Москву.
Хоть оттуда никто не вернулся, но я всё же поеду.
Завтра я уезжаю на равнину, что также пуста как доска.
Где Батый-муравей разглядевший в свой Цейс
домик или могилу воскликнет в восторге:
«Вот за этим я здесь!» Где людей поколенья бегут без следа
точно синемы кадры на огромном и белом пространстве
Пришла шифрограмма, что меня вызывают в Москву.
Там от голода сводит кишки у нашей мамаши-волчицы.
Завтра я уезжаю. Ведь теперь мой черёд отделить
наши руки в крови, от нашей прозрачной мечты,
бесполезное «я», под пыткой орущего мяса,
от Великой Идеи,
да живет она вечно!