И солнце, как лампа обжигает
Мои хладнокровно уставшие веки.
И фокстерьер на лисицу лает,
И остывают под дождем стейки.
Ты на расстоянии одного шага,
До тебя полтора часа ехать.
Когда молоко в груди прокисает,
Ты перестаешь в нашу страсть верить.
И дрожащие утихают пальцы,
Приласкавшие клавиатуру.
Отжигали мы ночью танцы,
Напрягая мускулатуру.
Judas Priest так безумен утром,
Шелковица окрасила губы.
Я о стену шарахнул стулом,
Стиснув в гневном молчании зубы.
Чемоданное настроенье,
Две сопливые в бантиках дочки.
Что твое мне, прости, удивленье,
Если счастье меняю на строчки?
И боясь прослыть негодяем,
Забываю мобильного номер.
Пролечу мимо окон, краем…
Мне сонату споет Коэн.
За стеклом, за дождем, тучей
Твои губы, глаза… Помнишь?
Целовала в мороз трескучий
И кричала, что вновь тонешь.
Всё банально. И так не ново.
Теплый август и спелость яблок.
Мы любили вполне бестолково,
И страстей улетучился запах.