В сердце средней России - не столичной, глубинной,
небо кажется синим в высоте голубиной.
Прямоствольные сосны цвета спёкшейся крови
предзакатное солнце обласкало любовью.
Травы ветром колышет, звон плывёт колокольный.
И никто не услышит, до чего же ей больно.
Обессилев от долгих и бесплодных скитаний,
нескончаемых войн, недородов, восстаний,
Предаваема вечно сыновьями своими,
что не верили в бога и не помнили имя,
но карабкались к трону, унижаясь убого,
опираясь на имя позабытого бога,
Всё живёт, как жила, боль не меньше — не больше.
В жадной лапе орла меж Китаем и Польшей.
Всё бредёт босиком по некошеным травам
С узелком, где краюшка, да соль на приправу.
Да какая та соль ещё! Нет солонее.
Для иных её боль — голова Саломее,
Ты сплясал, ублажая тельца золотого,
Ты получишь награду не от света земного -
очарованный Ирод посговорчивей будет.
Посмотри, что несут тебе слуги на блюде.
Это Русь испекла колобок — не побрезгуй.
Вечно алчный, продажный, безумный, нетрезвый,
Чтобы свет не слепил, солнце вычерни чернью.
До креста всё пропил ты до зорьки вечерней,
И не видишь, как женщина эта босая
над тобою склонилась, от смерти спасая.
Ты поносишь её. Хмель ударил ли в темя?
Порастёт ли быльём... Но рассудит нас время.