Возвращалась поздно вечером из гостей. На подходе к станции Арбатская спросила у симпатичного парнишки лет десяти:
-Ты не знаешь, этот вход открыт?» (довольно долгое время вход был только в через библиотеку Ленина).
- Да. Пойдемте, я вас провожу, - приветливо отвечает мальчик.
По дороге меня тихо начинает свербить мысль: «А что он тут делает в такое позднее время? Ведь уже половина первого ночи!»
Спросила.
- Да у меня мамка с папкой пьют. Дома находиться невозможно.
Я понимаю, что симпатичного беззащитного ребенка любой взрослый может увести и сделать с ним все, что угодно. Или сопьется, станет вором, наркоманом…
- Но, как же ты тут? Ты здесь пропадешь!
- А куда мне?
- Ну ты бы в Церковь обратился, при монастырях есть интернаты…
- Да я обращался, сказали, ничем не могут помочь.
Не знаю, действительно ли, он обращался, но…
- Ну, ты позвони мне через пару дней, у меня дочка там с ними связана, она узнает…
Дала ему денег (а что я еще могла ему дать?), дала телефон.
Но мальчик не позвонил.
Недели через три ехали с подружкой в электричке из леса. Зашли два мальчика, один лет десяти, другой лет двенадцати. Прошли в вагон и встали слева от дверей лицом к пассажирам.
В это время в вагоне пели музыканты, я подумала, что мальчики тоже будут петь или просто денег просить - было в них какое-то неблагополучие.
Мы с подругой ехали на последнем сидении, лицом к тамбуру, пацаны оказались как раз напротив меня.
- Беспизорники, - шепнула мне подруга.
Оба в одинаковых черных с рисунком футболках поверх какой-то одежды с длинным рукавом, спортивные брюки, очень симпатичные, чистенькие, на ногах пластиковые шлепки и носки. И еще... У младшего, с точеным личиком, в ухе золотая серьга в виде шарика. Вот это сочетание шлепок с носками, красивого личика и изысканной серьги меня резануло. Беспризорники?
Петь они не стали, просить денег тоже, когда освободились места недалеко от нас, сели.
Я в это время делала упражнения для шеи - вертела головой, мой взгляд периодически упирался в глаза старшего. Тяжесть. Откуда такая тяжесть во взгляде?
В Лианозово они вышли, почему-то не из нашей двери, которая была ближе, а из дальней, хотя потом прошли мимо нас по платформе.
- А я им денег дать хотела, жаль мальчишек...
- Нужны им твои деньги, я передачу смотрела, они проституцией зарабатывают, квартиру снимают на несколько человек. Баксов по триста им платят за раз.
И тут все встало на свои места...
В революцию, в войну, в голод этого не было. А сейчас есть. Наше жестокое время колесами проехалось по неблагополучным детям.
А я не смогла помочь даже одному из них.