Тогда я стихов не читал. Ну, разве что заучивал в школе. Для оценки. Но декламировать любил, вкладывая в строчки все свои чувства. А ещё просматривал подаренные сборники стихов – из уважения к маме. Учился сам рифмовать, но … учился я тогда многому – и игре в шахматы, и в дурака резался, - а стихи были чем-то вроде ребуса или головоломки. Ну, надо же,- думал я тогда,- охота кому-то ломать голову, чтобы писать не прозой. Их ещё великими поэтами называют - за эту дурь… Ну, разве что Пушкин – сказки его были для меня волшебными… Ах, да!.. как-то исписал целую тетрадь, когда влюбился. Но стихи казались мне лишь развлечением и безделицей. И - вдруг…
Мильоны — вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попробуйте, сразитесь с нами!
Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы, —
С раскосыми и жадными очами!
Я впервые почувствовал мороз по коже – от восторга и азарта. Что это?
Для вас — века, для нас — единый час.
Мы, как послушные холопы,
Держали щит меж двух враждебных рас —
Монголов и Европы!
Что это? Стоп! Телевизионный спектакль У озера… Чьи это стихи?
Века, века ваш старый горн ковал
И заглушал грома лавины,
И дикой сказкой был для вас провал
И Лиссабона, и Мессины!
Стойте… повторите…хочу слышать ещё… Но записать было невозможно – советское телевидение было тогда чёрно-белым. Да, всё то время было чёрно-белым… Или, точнее – чёрно-красным… Нет, красно-бело-чёрным… Да, если бы я в то время стал художником-плакатистом, то рисовал СССР этим триколором… а в этих строчках вдруг открылись ве-ковые пласты времени…
Вы сотни лет глядели на Восток,
Копя и плавя наши перлы,
И вы, глумясь, считали только срок,
Когда наставить пушек жерла!
Да, я вздрогнул - что-то ожило, спавшие в моей душе… Неведомые мне силы… Но кто этот человек? Да и человек ли? Откуда он догадался, что есть в моей душе – если я сам не знал… Как он понял эту Магию Слова?..
Вот — срок настал. Крылами бьет беда,
И каждый день обиды множит,
И день придет — не будет и следа
От ваших Пестумов, быть может!
Я не знал, кто такие Пестумы, но это не имело значения – да, срок настал. Да, я видел и чувствовал, как беда охватывает меня и весь мир. Нет, многие мои детские обиды были глупы – ничто, - по сравнению с тем, настолько великой казалась неведомая цель. Но – нет,- беда, чем-то обессиленная, не взлетала. Она била крылами, как раненая, - и была вся в кро-ви…
О, старый мир! Пока ты не погиб,
Пока томишься мукой сладкой,
Остановись, премудрый, как Эдип,
Пред Сфинксом с древнею загадкой!..
Я тогда ещё ничего не понимал – от меня ускользали многие смыслы, закрытые временем, - но я уже чувствовал - это Великая Мысль,- и я с ней столкнулся.
Россия — Сфинкс, ликуя и скорбя,
И обливаясь черной кровью,
Она глядит, глядит, глядит в тебя,
И с ненавистью, и с любовью!..
О, это было потрясением!.. Чёрно-красный мир ненависти и любви…Это моя Россия – мать моя,- смотрит в меня с надеждой. С верой в меня. Это - моя Родина, которую я уже тогда любил и ненавидел... Любил - до ненависти, – и снова возвращался у любви. Я уже понимал, что Сфинкс – это Россия, хотя и не знал тогда, что такое Сфинкс.
Я просто чувствовал, что это так – и что это великая тайна веков… И сейчас, возможно, именно благодаря моей любви к русскому Слову, я знаю тайны Сфинкса. Так знаю – глубоко и вечно,- как не знают учёные-специалисты, изучающие Древний Египет. Есть такая загадка Сфинкса: что ходит утром на четырёх ногах, днём на двух, а вечером – на трёх? И легенда, что царь Эдип ответил ему: сё Человек… Это так, но это – мелочь, не вся загадка. Это – всего лишь ничтожная часть истины ,- как одна звезда на ночном небе. Одна, - но на всю Вселенную. Остальное – тайна…
Можно сказать, что в Сфинксе – в этом образе,- скрыта вся история человечества. И что с начала своего происхождения мы уже стали приближаться к закату, опираясь на костыли технического регресса… И что неплохо бы всем нам вернуться в детство человечества, но не Назад к природе, а вперёд – к Природе…
Итак, Россия Сфинкс… Я, не понимая, уже тогда чувствовал, - после этих стихов,- что такое Россия…
Да, так любить, как любит наша кровь,
Никто из вас давно не любит!
Забыли вы, что в мире есть любовь,
Которая и жжет, и губит!
Да, забыли… меня, кажется, любила только мама. А я, любя, возненавидел весь этот мир. Да, и как ещё жжёт… Я уже чувствовал трагедию и гибельность истории России – образность которой слилась с чувствами. Это был коллаж – птица Гамаюн, вся в крови, которая не в силах взлететь, и Сфинкс, бросающаяся в пропасть… Это было нечто, чего нельзя по-нять умом, но это прекрасно возникало в сердце…
А вокруг звучала бравурная музыка, маршировали пионеры в красных галстуках и отдавали салюты…
Мы любим всё — и жар холодных числ,
И дар божественных видений,
Нам внятно всё — и острый галльский смысл,
И сумрачный германский гений…
Я уже тогда осознал, что это написал - гений, но гений - не русский… И, в самом деле, Александр Блок, как я узнал позднее, родился в еврейской семье, обрусел, набрался духа – и высказался так, как никто из русских сказать о себе не смог... Да и зачем? Фёдор Тютчев – тоже,- ранее высказался: умом Россию не понять. В Россию можно только верить… И Александр Пушкин сказал ясно: Здесь – русский дух. Здесь Русью пахнет…
Это – особый склад ума. Это – прозрение души. Эти обрусевшие, – русские не по крови- по духу,- поэты, вглядываясь в Россию, замечали то, мимо чего проходим мы сами. Нам это - привычно. Нас это не удивляет. В этом – наша суть… Вот ещё почему Россия – Сфинкс… Но…
Мы помним всё — парижских улиц ад,
И венецьянские прохлады,
Лимонных рощ далекий аромат,
И Кёльна дымные громады…
Откуда мы это помним? Почему нам ясен и острый галльский смысл, И сумрачный германский гений? Отчего нам близки и понятны потомки абиссинских царей, шотландских скальдов, венецианских торговцев из Генуи, и даже детей Авраама? Кажется, нет ответа… Но он – есть. И его разгадка – в Сфинксе…
Мы любим плоть — и вкус ее, и цвет,
И душный, смертный плоти запах…
Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
В тяжелых, нежных наших лапах?
Скифы ли мы? Если дикие степняки и кочевники, то откуда наши Кижи? Откуда белокаменные города? Откуда древние – дохристианские,- храмы? Откуда и само название скифы – слово, которое имеет на всех языках только три значения: косарь или с косой, пришелец или скиталец, а также небесный… Нет, конечно, я ещё не знал, что скифы – это многие племена белых ариев,- в том числе русских и этруссков,- но твёрдо набрался решимости это узнать, во что бы то ни стало… И уже то-гда твёрдо это принял к сердцу, что скифы – это мы…
Привыкли мы, хватая под уздцы
Играющих коней ретивых,
Ломать коням тяжелые крестцы,
И усмирять рабынь строптивых…
Откуда у меня такая любовь к лошадям? Почему я считаю священным этого зверя? Я ведь и в самом деле готов отдать жизнь за лошадь с жеребёнком - на что способен не для всякого человека? Отчего я люблю лошадей, как родных, а в женщинах ценю не столько рабскую покорность, сколько самопожертвование ради близких?
Снова нет ответа… А эти стихи звучали магической музыкой – и запоминались,- сразу и навсегда… Кстати, это было первое стихотворение, которое я запомнил сам – со всей страстью,- не вникая ни во что,- а просто впитывая в себя, как воздух, дающий огромную силу… Эти стихи я взахлёб читал друзьям и девушками – и представлял себя гордым и могу-щественным скифом. Я даже записался в секцию бокса СКИФ – Спортивный Клуб Института Физкультуры,- чем очень гордился…
Придите к нам! От ужасов войны
Придите в мирные объятья!
Пока не поздно — старый меч в ножны,
Товарищи! мы станем — братья!
Почему я, ненавидящий войну и убийства, вдруг вспомнил Блока, которого уже скоро полвека знаю почти наизусть,- хотя давно не перечитывал? Сирия… Это, как ни странно,- очень древняя русская земля, - трагедия там отчего-то вдруг больно отозвалась здесь… Наши предки ещё не назывались тогда русскими, - их звали сирийцами, - точно также, как хурриты тогда не назывались римлянами. Теперь это Италия. Теперь наша страна - Россия. Сменились названия, земли, но народы ниоткуда не возникают. Они - в нашей крови… И только наши сказки помнят: жил старик со старухой у само-го Синего моря...
Эти строчки вспомнил я, читая, как израильские ракеты накрыли сирийские средства обороны – СС-300,- поставляемые из России. И теперь хожу – и повторяю:
А если нет, — нам нечего терять,
И нам доступно вероломство!
Века, века — вас будет проклинать
Больное позднее потомство!
Особенно зычно эти строчки зазвучали, когда президент России Путин бросил прямой вызов США и заявил Обаме: "Россия готова вступить в большую войну, чтобы не допустить свержения сирийского режима путем вмешательства внешних сил. Россия готова к войне за Сирию".
Вот так, господа! Россия "готова пойти на крайние меры", ради "защиты права сирийского народа на самоопределение, его право выбирать того, кого они считают нужным, а не тех, кого им навязывают террористические группы из-за грани-цы". Хрен вам, - демократию вашу мать,- начнём с Сирии, а закончим революцию - в России…
Мы широко по дебрям и лесам
Перед Европою пригожей
Расступимся! Мы обернемся к вам
Своею азиатской рожей!
Мы долго вам улыбались…
Идите все, идите на Урал!
Мы очищаем место бою
Стальных машин, где дышит интеграл,
С монгольской дикою ордою!
Я ещё два года назад написал: близится Третья Мировая Война. И недавно опубликовал статью: Китайская армия уже в России. Итак, - Попробуйте, сразитесь с нами! Наши союзники – не монголы, а мощная армия Китая.
Но - нет, США напасть не осмеливаются: и небольшая российская эскадра уже отогнала 6 флот США от берегов Си-рии… Как говорится: нас мало, но мы – в тельняшках. Хотя, конечно, дело вовсе не в том, что США просто испугались нашего флота - конечно, резоны здесь другие,- но, всё-таки, первый гол в нашу пользу…
Итак, первый раунд российского сопротивления выигран. А Израиль, хвастливо кричавший о молниеносной победе, при-кусил раскатанную губу. Что ж, теперь всем ясно – кто нам друг, а кто так…
Дружба России с США и Израилем – уже не только под вопросом, а вообще - под дамокловым мечом. Как говорится: за что США боролись, на то и напоролись. Демократия – демократией, но…
Но сами мы — отныне — вам не щит,
Отныне в бой не вступим сами!
Мы поглядим, как смертный бой кипит,
Своими узкими глазами!
Не сдвинемся, когда свирепый гунн
В карманах трупов будет шарить,
Жечь города, и в церковь гнать табун,
И мясо белых братьев жарить!..
Теперь расклад сил на мировой арене настолько ясен, что ясней некуда – и всё же:
В последний раз — опомнись, старый мир!
На братский пир труда и мира,
В последний раз — на светлый братский пир
Сзывает варварская лира!
В конце жизни Блока старый мир не внял вещим словам поэта – и мир забился в судорожной лихорадке Первой Мировой войны. Затем последовала Вторая – но уже не было поэта блоковского масштаба. А теперь старый мир снова стоит на пороге Мировой войны... Опомнись, старый мир!
Александр Блок пробудил меня к поэзии. За ним были и Сергей Есенин, и ранний Маяковский, и тысячи других поэтов Кланяюсь низко в ноги Александру Блоку – великому русскому поэту,- который в наше время, несомненно, жил бы не в Израиле, а в России. Я нисколько не сомневаюсь, что он с грустью смотрел бы на своих сумасшедших соплеменников, бьющих ракетами по Сирии,- по праву считая себя русским.
Александр Блок мог тонко чувствовать русскую душу, это - не просто стихотворчество,- а великая мысль, опередившая столетия.
2013 г.