«Оказалось мир весьма жесток», –
Так Ерёма начал монолог.
«Стало быть, когда коней отдали вам,
Мы с друзьями расходиться стали по домам,
Весь доход делили ясно по нужде,
Десять серебра отдал я им, остатки мне.
Выпил я в тот день, чего скрывать,
И пошел один в сарае темном спать.
Разбудил меня людей орущий хор,
Я меж досок глазом выглянул во двор.
Ну а там деревня вся в огне,
Жутковато, ясно дело, стало мне,
Меж огней-то, да простят меня отцы,
Ходют страшные хромые мертвецы.
Я Бурьяна оседлал тогда скорей,
И стрелой мы с ним метнулись из дверей,
Так до этого вот городка неслись,
Руки-ноги целый день потом тряслись.
Три часа по городу кружил,
Все смотрителю, конечно, доложил.
Тот, услышав, побледнел тот час с лица,
Велел вызвать срочно Львиные Сердца.
А деревня, ясно, выгорит дотла,
Видно бабка правда ведьмою была,
Коли мертвячки поднялись и пошли,
Первый раз видать реальную сожгли.
Раньше-то сожгут бывало бабу,
Через день забудут про забаву,
Эту будут долго вспоминать,
Тьфу ты черт, пойду я лучше спать».
И с собой он, прихватив с картошкой плошку,
Стал по лесенке взбираться понемножку.
– Наверху есть комнаты пустые,
Вижу гости вы, конечно, непростые.
Нынче в основном тут местный люд,
Радуются осени, гуляют, пьют.
Я хозяин, вам скажу, таверны сей,
Очень я люблю своих гостей.
– Что ж добрейший, прежде чем продолжить путь,
Нам и вправду нужно отдохнуть,
Комнаты нам надо будет две,
Сколько заплатить за них тебе?
О цене они договорились,
В комнаты тот час же удалились,
Да и я бы отдохнуть весьма непрочь,
Потому как на часах давно уж ночь.