Еще одна сказка для Паталамуса.
В общем, все умерли... (Жакоб)
Приказ рыдать отдан для всех! (с)
Печальную песню поет менестрель,
И капают слезы на бледные пальцы.
Напеву трагичному вторит свирель
Такого же, в пыльных лохмотьях, скитальца.
С надрывом вздыхает трактирный народ,
Роняет слезу полутрезвый гвардеец,
Обжора рыдает в большой бутерброд,
Залиты слезами горчица и перец.
А песня течет полновесной рекой,
Смывая преграды из здравого смысла:
Там гибнет, принцессу спасая, герой,
Кружат над могилой осенние листья,
Там в замке красавица, яд не найдя,
Желая свершить суицид непременно,
Бредет в темный лес под покровом дождя,
К дремучей избушке, окутанной тленом.
В избушке, конечно, старик чародей -
Кривой, в бородавках, и злой, как собака,
Он ест в полнолуние сельских детей,
Он помнит принцессиных маму и папу,
И, зло затаивши, мешает отвар,
Кидая в горшок чьи-то кости и травы
(Трактирщик рыдает, обняв самовар).
Принцесса обратно бредет сквозь дубраву -
В желудке бурчит и двоится в глазах,
И в кронах мерещутся жуткие хари,
Подходит к воротам родимым - но, ах! -
Её почему-то семья не признала...
Тут с горестным стоном порвалась струна,
И флейта, в тоске захлебнувшись, умолкла.
Несут менестрелю полпинты вина,
Он пьет, сотрясаясь в рыданиях горьких.
Продолжена песня - принцесса в слезах
Уходит, гонима, из отчего крова,
Ночует в дремучих и темных лесах,
Пугая рыданьями белок и гномов,
Бредет на могилу, где павший герой
Лежит, упокоен, под дерном зеленым...
Принцесса промозглой осенней порой
Приходит, и падает наземь со стоном,
Рыдает и милого друга зовет,
Ломая в отчаянье тонкие пальцы
(В таверне рыданьями вторит народ,
Юродивый бьется в стремительном танце
Под стойкой трактирною). Светит луна
На деву, кладбище, могилу героя...
Рыдает принцесса, светла и нежна,
Окутана темной зловещею мглою.
Чу, слышится пенье, колышется дерн,
Герой восстает, не затронутый тленьем.
Тут враг вездесущий, что зол и хитер,
В кристалле волшебном узрел воскресенье:
Бьют молнии, панику сея и страх,
Осыпалась пеплом пушистым принцесса,
Но - дух Возрождения мчится стремглав,
Неся справедливость, стремится над лесом,
Он - в прошлом придворный стареющий шут -
Адепт позабытого древнего бога.
Невинные слезы на подвиг зовут,
Он слышит, спешит, он находит дорогу,
Крылом заслоняя в последний момент
Прекрасную деву с могилой героя,
Он гибнет навечно, прекрасен и нем,
И тайну уносит свою за собою...
Принцесса жива, храбрый рыцарь воскрес,
Тут страшно предстало пред оным виденье:
Не тролль и не гоблин, плешив и облезл,
И - светлые боги! - с принцессиной тенью.
Целует страшилище (грохот фанфар,
Небесное пенье, рыданье трактира) -
Осыпался прахом ведьмовский кошмар,
Принцесса жива, и рыдает так мило
На крепкой широкой геройской груди,
Одетой в шикарные мега-доспехи,
Но - море страданий их ждет впереди,
Не дремлет колдун, и печальное эхо
Доносит трагичный родительский плач,
Влюбленные враз отправляются к дому,
Где ждут инквизитор, судья и палач -
Все, в общем, привычно, тепло и знакомо...
Тут вдруг неожиданно - злобный дракон,
И - плавится рыцарь в тяжелых доспехах.
Принцесса, издав подобающий стон,
С красивым ведерком кидается в реку
И рыцаря тушит (шипенье и пар),
И поит водой из волшебного кубка...
Доспехи - великого мастера дар,
Летят на расплавленный камень со стуком...
Продолжили путь. Поселенье. Народ.
Костер. Францисканец читает молитву.
Надгробье, где рыцарь задумчиво ждет
(И вовсе неважно, что дважды убитый) -
Сожжен и разрушен дотла городок,
Раскиданы кости, обрушены стены,
В стене кафедральной ржавеет клинок,
На площади плачут и шепчутся тени...
Рыдает трактир, утопая в слезах,
Трактирщик в конвульсиях бьется о стены,
Читает молитвы забредший монах,
Пристроив бочонок с вином на колени.
Встает менестрель, безучастен и тих,
В чехол убирает потертую лютню...
Флейтист, бутерброды жуя за двоих,
Глядит на народ неуютно и мутно,
А после бредут в бесприютную ночь,
И звезды печальные смотрят им в спины,
Лучами пытаются мрак превозмочь,
Чтоб скрасить тоски мировую картину.
Дорога лежит от села до села,
По скромным трактирам, тавернам, базарам,
Плащами за спинами стелется мгла.
Они по дорогам шагают устало,
Случайно присядут к ночному костру
(Под рёв пастухов разбегается стадо),
Они - на поминках, крестинах, пиру,
У замковых стен, у церковной ограды,
Они вездесущи, как птичий помет,
Горьки, словно хина, прилипчивей дегтя.
В корчме менестрель о великом поет,
И призраки падают, сбиты в полете,
Могучею песней, великой строфой.
Идет, города сотрясая рыданьем,
С тяжелой, как гиря, и скорбной судьбой,
Как в тогу, обернутый в скорбь и страданье...
05.09.13
Иллюстрация: неизвестный автор из Интернета.