Румяный резвился на улицах май.
Одна горожанка водила трамвай.
Улыбки её лучезарной тепло
Хранило в себе лобовое стекло.
Была горожанка юна и умна,
По сердцу её разливалась весна.
Когда говорила она в микрофон,
Теплом становился наполнен вагон.
В тот ласковый май средь трамвайных путей
Одно привидение грустило о ней.
И, полное жаркой когда-то крови,
Бледнело, белело оно от любви.
Оно не сдавалось, всему вопреки:
Собой не пускало в вагон сквозняки,
Морозило тех, кто билет не купил,
Кто место беременной не уступил…
А каждую ночь, дожидаясь утра,
Оно вспоминало удар топора…
Пол тысячи лет – страшных, долгих – назад
Один человек был безумно богат.
Берёг он не только златую казну,
Но и молодую колдунью-жену.
Имела красавица деньги и власть,
Но женщиной правила нежная страсть –
Не к мужу – к его озорному слуге,
Державшему ведьм от себя вдалеке.
Колдунья, придя к нему в ночь как-то раз,
Стерпеть не смогла его новый отказ.
Проклятие юношу бросило в дрожь:
«Когда ты, о мой искуситель, умрёшь,
Меж небом прекрасным и бренной землёй
Останется дух неприкаянный твой.
Ты будешь невидим глазами живых,
Пока не полюбишь кого-то из них.
Когда из-за девушки вечный покой
Желать перестанешь, вернешь облик свой.
Но, ровно минуту спустя, наконец
Наступит тобой долгожданный конец…»
Недолго слуга своей участи ждал -
Про чувства колдуньи богач уже знал.
Расстался слуга с головой на заре,
Когда догорала колдунья в костре.
Пятьсот с лишним лет тишиною ночной
Себе привиденье искало покой.
Зачем ж, когда цель бесконечно близка,
На душу его вдруг напала тоска?
Закончился май… День за днём пролетал.
Трамвай сотни шпал под собой пропускал.
Однажды под сильным июльским дождём
Водитель Камаза заснул за рулём.
Трамвай ехал в гору, устало пыхтел.
В вагоне народ о высоком галдел,
Бедняк-музыкант песню пел горячо,
Не зная, что смерть ему дышит в плечо.
Ещё бы чуть-чуть, и мир б разбогател
На семь бездыханных поломанных тел.
Но вдруг привиденье взвилось выше туч,
Собой отразив яркий солнечный луч.
Шофёр, что в проклятом Камазе заснул,
Глаза распахнул и от рельс отвернул.
Трамвай через скрежет и визг тормозит.
Всем телом своим горожанка дрожит.
Её обнимает мужская рука…
Чего-то касаются губы слегка,
И кто-то так пылко целует её,
Что сердце совсем не стучит, а поёт…
Слабеет рука… поцелуй… Кто же он,
Тот юноша, что растворился, как сон?..
Не водит трамвай горожанка теперь.
Там пусто. И лезет сквозняк через дверь.