В школу меня брать не хотели в тот год - мне не хватало двадцать семь дней до семи лет. А тогда с приемом было очень строго. Но как я могла смириться с такой несправедливостью? Все мои подружки пойдут в школу, а с малышней останусь опять в садике? Нижняя школа, так называли здание, где обучались ученики с первого по четвертый классы, находилась рядом с детским садом. И мы, будучи уже в старшей группе садика, всегда наблюдали, как дети идут в школу, в своих красивых коричневых формах, белых или черных фартучках. Мы знали, что скоро пойдем в школу, станем взрослыми, не будет нас никто заставлять спать днем. И гулять после школы можно сколько хочешь, и где хочешь, а не только во дворе детсада. И вот, теперь, когда все уходят, а я останусь? Горю моему не было предела. Я плакала, не хотела есть, все время все мысли были только о школе. Мама пошла к учительнице, но она сказала, что перебор детей и так, делают два класса. Какой кошмар, я опять еще столько времени буду играть с маленькими. Я настолько сильно страдала, что мама, не любившая кого-либо о чем-то просить, а тем более уговаривать, взяла меня за руку и повела к учительнице. Учительницу звали Ольга Александровна. Это была молодая очень приятная женщина. Встретила она нас очень ласково. Я до сих пор помню дом, где она жила, в центре поселка, недалеко от школы. Учительницу встретили на улице. Мама ей вкратце рассказала ситуацию, что тут действительно трагедия, ребенок страдает не на шутку. Ольга Александровна погладила меня по голове и спросила:
- Ты будешь хорошо учиться?
- Да я буду только пятерки получать!
- Молодец, ну тогда мы тебя возьмем, но если будешь плохо учиться, мы тебя отправим опять в садик.
- честно буду хорошо учиться!!!!
Какое это было счастье, меня брали в школу, и я буду, как большая, ходить с портфелем. Эту новость я рассказывала всем - в поселке все друг друга знали. Мне казалось, все должны порадоваться моему счастью.
Мечта исполнилась, и я теперь каждое утро брала свой портфель, который был чуть ли не до земли (портфель нормальный, я была малюсенькая), чернильницу вешали на руку, она была в таком мешочке специальном, чтобы не переворачивать и хотя чернильницы и были непроливайки, все равно умудрялись везде ставить кляксы. Чернила оставляли свой след повсюду – на партах, на руках, в тетрадях…
Учеба давалась действительно очень легко и отметки были очень хорошие. Меня хвалили, я была в числе лучших учеников класса. Но все ведь бывает в учебе. За одну из работ однажды получила двойку. Причем, двойки в тот раз получили полкласса. Что делать? На помощь пришла подружка Цуциева Света:
- Лида, давай двойки поисправляем.
- А как? У меня же красных чернилов нету.
- У Толика (ее брата) есть, они че то рисуют плакат. Я у него возьму потом поставлю. А то меня накажут дома. (конечно, Свету могли наказать. У нее был старший брат Толик, очень серьезный, умный мальчик, а Света… она была, как я)
- Ага, тебя накажут, а меня побьют и отведут в садик.
Дело было зимой, но мы не спешили домой, надо было до прихода родителей решить вопрос с оценками. Я подождала Свету пока она сбегает домой, и мы пошли за сараи, чтобы нас никто не увидел, как мы вершим такое нечестное дело (почему бы не пойти было к кому-то домой и нормально, сидя за столом, исправить все), но на тот момент мы думали, что нас никто не должен видеть. Сидя на корточках за сараями, начали осуществлять свой план по спасению наших маленьких тел от наказаний. О том, кто будет исправлять, вопрос даже как-то не стоял на повестке дня.
- Лида, исправляй ты, у тебя почерк красивый… (почерк был может, и красивый, но для первоклассника, но тогда мы понимали чуть иначе).
Светка держала чернила на весу, я принялась за работу. Открыла первую тетрадку.
- Так, давай, как будто учительница макнула в чернильницу и капнула кляксу! – при этом я взяла и ляпнула хорошую красную кляксу на двойку учителя. Мыслить продолжала вслух:
- Ой, она как глянула! И говорит, Что же я наделала! Потом она как будто подчеркнула, она же не спицально, а рядом поставила оценку «четыре», - все, что я говорила, скрепляла действиями, вернее, действия сопровождались комментариями. Я подчеркнула кляксу, рядом поставила четверку. С одной двойкой вопрос был решен очень хорошо. Теперь надо было исправлять мою двойку, я продолжала комментировать:
- А че мы сюда поставим? Если я поставлю кляксу, то учительница догадается, то это не она поставила , скажет, а чего я столько кляксов поставила, это не я, наверное, это кто-то поставил, и узнают, что это мы. Не, надо чето другое. А давай так, как будто она сидела , задумалась чего –то и поставила двойку. А потом глянула, ой , да вабще та хорошо написано. Че я наделала? И чево я ей двойку поставила? Она взяла и зачеркнула свою двойку, а рядом поставила четверку, - в это время я действительно зачеркнула двойку, а рядом поставила свою «красивую» четверку.
Дома у меня тетрадь не проверяли, а Света сказала, что откуда она знает, чего это учительница кляксу поставила, наверно, кто-то толкнул...
Домой шли счастливые и довольные. Еще никогда так не радовались своим оценкам...
На следующий день родителей вызвали в школу. Нас обвиняли уже не за плохую учебу, а за подделку документов. Из школы в садик меня не отправили, но получила по полной воспитательной программе. Вот так.
Первый блин комом…