СТИРКА ТЕЛЬНЯШКИ И ДРУГИХ ОКРОВАВЛЕННЫХ ВЕЩЕЙ
я могу бесконечно смотреть, как
вращается барабан стиральной машинки,
ударяются пуговицы о колпак,
извиваются бронзовые ширинки,
в сумраке тянутся рукава
туда, где предполагается голова.
предполагаемая голова
полнится хлором и порошками,
полощутся вытаращенные слова,
слезятся глаза над мешками,
вяжутся в узел штанины. и страх
прячется в пузырях.
пузыри лопаются во рту,
выжигают нутро коробки.
я глотаю. выдавливаю тошноту.
[вынесенный за скобки
моего рассказа мёртвый матрос
по притонам шлялся, блудливый пёс,
а теперь лежит башкой об косяк.
а вот нечего было так:
«так и так. жизнь – бардак. ухожу к другой».
от меня не уйдёшь, дорогой.
ты теперь не ходячий.
другой].