Ну вот, опять тревожишь, карандаш -
гранёный друг с душою из графита.
Лишь двое нас и вечер только наш -
ушла печаль, оставила обида.
Весь строг и прям, но мягкие углы
уходят в тень, толпясь на белом фоне.
Похож стакан - тот радует столы,
а ты опять прильнул к моей ладони,
неровных линий оставляешь ряд.
Неужто, дождь? опять? А впрочем, осень…
В угоду ей, как много лет подряд,
спадают дни плащом промокшим оземь,
на акварель, на сочный яркий лист,
на лица луж - в них чёрного графита
таится грязь…но, Боже, как лучист
и сочен блеск! И как же ядовита
её улыбка… оттиском колёс
гримасу кто-то крепко припечатал
на самом дне… глубок у лужи плёс -
всё упокоил, скрыл, в себе упрятал,
зарозовел, как яблоко в траве,
что у ствола лежит неприхотливо.
Осенний день – прелюдией к главе,
и карандаш рисует торопливо,
и пишет…что? Боюсь, не знает сам -
всё на бегу, всё росчерки и тени.
Наклон и штрих - молитвой небесам:
«Будь в злате свят и светел, день осенний!»