Глава . «Гадючка».
« Как отмечает Конрад Лоренц, если
кобель проявляет агрессию по отно-
шению к самке, то он считается пси-
хически ненормальным и опасным и
выбраковывается самой природой»
( «Анатомия насилия, или неизвест-
ная криминология»
Ж.А. Безверхняя ).
Это прозвище - « Гадючка» она получила на собачьей
площадке. Единственном в районе месте, где народ мог
полноценно выгуливать своих подрастающих собак.
На площадке были сооружены различные приспособления для дрессировки: лестницы, щиты, через которые нужно было перепрыгивать, кольца, мини-эстакады для перебежки по ним след-в-след, и прочие «прелести» для спортивных собачьих достижений.
Кроме всего прочего хозяева собак все были «вооружены» резиновыми мячиками, за коими под команды «Апорт!» гонялись хозяйские любимцы.
«Гадючкой» окрестили шуструю молодую «доберманиху»*,
выгуливаемую рослым, молодым мужчиной ( поговаривали, что он из КГБ), которая отличалась неимоверным коварством, злопамятностью и быстрым «спринтерским» бегом.
На площадку хозяева приводили «неразвязанных»* молодых собак, ещё — щенков, так как в таком юном возрасте животные охотно играли, дружили друг с другом, практически не дрались и позволяли хозяевам болтать « о том, о сём», не отвлекаясь на бесконечный контроль за своими любимцами.
Взрослых, «развязанных»* псов выгуливали отдельно, так как они становились амбициозными, агрессивными, усиленно «качали права», стараясь взять друг над другом верх.
Случались дружбы и между ними, так же как это бывает между людьми — неожиданно и по доброй воле, или потому, что дружат хозяева, или потому, что одна сторона безоговорочно признаёт авторитет второй.
Так Немец неожиданно подружился ( будучи уже взрослым кобелём) с Королевским догом серо-голубого окраса и исполинских размеров, с хозяйкой которого Катя дружила и они иногда выгуливали вместе своих собак.
Но об этой дружбе я расскажу вам позже, а сейчас речь у нас с вами идёт о «Гадючке» и я продолжу...
Собачья площадка представляла собой большую, огороженную оградой территорию в центре которой находился стадион для различных игр. Зимой из стадиона делали каток и вечером он заполнялся любителями покататься на коньках под музыку.
Летом стадион и близлежащую территорию занимали в основном «собачатники»*.
«Гадючка» уже была взрослой сукой, которая просто «на дух» не переносила именно кобелей. Причём кобелей молодых, наивных, совершенно не умеющих сопротивляться.
Когда «Гадючка» набрасывалась на них, они с жалобными воплями убегали к хозяевам, даже если превосходили «Гадючку» в размерах раза в полтора-два.
Обаятельный КГБшник всегда «заминал» конфликт дежурными извинениями и уводил свою красавицу на край площадки подальше от других собак.
На краю площадки росло дерево , - невозможно вспомнить какой породы, так как оно уже было измучено любителями развлечений «донельзя»,-согнуто, разодрано.
КГБшник наклонял пониже одну из ветвей, «Гадючка» подпрыгивала, вцеплялась зубами в ветвь и повисала на ней, раскачиваясь, поджав к животу все лапы, зажмурившись от удовольствия, напоминая большую коричневую грушу.
Это было вторым её любимейшим занятием.
Так она могла висеть долго — минуты по 3-4, пока не уставали её маленькие крепкие челюсти.
Не миновали конфликта с Гадючкой и Катя с Немцем.
Катя как раз к тому времени обзавелась резиновыми теннисными мячиками для игры с Немцем в «Апорт», чтобы он не только гонялся за мечами, а ещё и научился отдавать их хозяйке.
С «отдачей» у Немца было очень плохо, он мусолил мяч в мощной пасти и отдавать его совсем не собирался.
Катя пыталась проявлять терпение и договариваться с Немцем «по-хорошему», навсегда запомнив один урок, преподанный ей на одной из собачьих выставок пенсионером- «собачатником» и его овчаркой Найдой.
На выставке собак оценивали по экстерьеру* и проверяли «правильность прикуса», то есть попросту говоря заглядывали в зубы. И многим хозяевам приходилось держать своих собак, чтобы чужие руки бесцеремонно могли ощупать и осмотреть собачьи челюсти.
Кроме одного деда.
« Не трогайте её,-сказал он комиссии, - «Она сама всё покажет. Найда, прикус!» - скомандовал дед и Найда беззвучно ощерилась.
Она старательно скалилась не опуская губ и не разжимая челюсти минуту, не меньше, демонстрируя комиссии безупречный прикус.
Все были в шоке.
« Как? Как Вы этого достигли?» - Катя не выдержала и подошла к старику после выставки.
«Запомни на всю жизнь, девочка, это такие-же живые существа как и мы. Со своей гордостью и своим достоинством. НИКОГДА НЕ БЕЙ СВОЮ СОБАКУ! Разговаривай, играй, проявляй терпение и животное начнёт с тобой сотрудничать, потому, что ты уважительно относишься к нему, не унижаешь его, не считаешь себя выше его».
Они ещё долго беседовали и Катя всё-таки до конца так и не смогла ему поверить. Ей казалось, что старик всё придумал и привирает для «красного словца».
Катя прицелилась, и,скомандовав Немцу «Апорт!», запустила мяч к краю площадки.
Немец понёсся за ним со счастливым видом, как вдруг из укрытия наперерез ему метнулась «Гадючка». Настигнув Немца, она «цапанула» его острыми зубьями за распластанный в беге живот и тут же помчалась прочь.
Немец взвыл от боли и остановился как вкопанный.
Катя подбежала к Немцу, чтобы его успокоить («Гадючка» уже была далеко), но пёс не нуждался в утешении.
Он стоял и молча смотрел на Катю всей своей собачьей физиономией и взглядом изображая вопрос: «Что это было и как с этим быть?»
«Что поделаешь, миленький,- заговорила с собакой Катя,-вот такая она - «Гадючка». Но ты же знаешь — девочек обижать нельзя».
«Ладно,-пёс тронулся с места,-давай! Бросай!», и уже готовый играть снова танцевал вокруг Кати с нетерпением поглядывая на другой мячик.
Катя метнула мяч ещё раз.
«Гадючка» выскочила в самый последний момент, когда Немец уже поймал мяч, опять хватанула его за живот и дала дёру.
Немец взвизгнул сквозь зубы ( мяч был в зубах), подбежал к Кате, бросил ей мяч под ноги, и уже всем своим существом, всей своей фигурой задавал Кате вопрос: «Что ей надо и как теперь быть? Драться?» Он топтался вокруг Кати и заглядывал ей в глаза.
«Нет, миленький, драться нельзя — это девочка».-строго сказала Катя. «Давай лучше отойдём подальше».
Потом, повернувшись к КГБшнику Катя крикнула: «Слушайте, если Вы не можете воспитать свою собаку, не удивляйтесь, если какой-нибудь кобель её когда-нибудь порвёт».
КГБшник что-то вяло пробормотал в ответ и направился к другому краю площадки.
Катя выбрала большой пустой её участок, чтобы ничего не мешало играм с собакой.
И запустила мяч.
Немец понёсся за ним вслед и в ту же секунду из укрытия ему наперерез помчалась «Гадючка».
На полной скорости Немец вдруг резко затормозил, подняв облако пыли, и,развернувшись на девяносто градусов встретил «Гадючку» «грудью в грудь» и молча цапнул её чуть ниже горла в левую мышцу грудины.
Что тут началось!
С душераздирающим визгом «Гадючка» пару раз крутанулась вокруг своей оси, и, не снижая децибелов, помчалась жаловаться «папе»-КГБшнику.
«Ты что! Ты что сделал,дурачок!» - Катя ругала Немца на чём свет стоит, даже слегка шлёпнула его по упрямому лбу.
Немец-же был абсолютно спокоен и сидел, невозмутимо наблюдая за хозяином «Гадючки», который что-то кричал возмущённый Кате, боясь подойти поближе.
Катя привязала Немца за поводок к металлической опоре на площадке и пошла на «разборки» с хозяином «Гадючки».
«Посмотрите, что вы наделали! Завтра у нас выставка, а Ваш пёс её порвал!» - возмущался КГБшник.
Раны на груди «Гадючки» не было, но кожа была разодрана и свисала треугольным лоскутком сантиметра в полтора, и — понятно-кровоточила.
«Хорошо, пойдёмте в ветеринарную клинику, я оплачу услуги врача»,- сказала Катя и позвонила знакомому хирургу, такому же «собачатнику», как и все кто ходил на эту площадку.
«Стойте на месте — сейчас приду»-сказал знакомый хирург и через 10 минут он уже осматривал пострадавшую прямо на месте.
«Не нужно ветеринара. Я сам зашью — тут пустяковый порез. Не стоит благодарности»,-и забрал КГБшника с «Гадючкой» к себе домой.
По дороге домой Катя ещё долго стыдила Немца за драку.
Но пёс не испытывал чувства вины.
Во всех остальных случаях, когда он был действительно виноват — признаки угрызений совести присутствовали во всём его облике: прижатые к голове уши, поджатый хвост, опущенная вниз голова, виноватый взгляд. Он подбирался с виноватым видом к Кате и просил простить его, кладя голову ей на колени и облизывая её руки.
А тут — ничего подобного! Полное спокойствие и «пофигизм». Он даже зевал от скуки.
«Она получила своё. Пусть не лезет»- вот о чём говорил его равнодушный к Катиным словам вид.
После этого случая они старались не встречаться с «Гадючкой» и её хозяином на одной площадке. Гуляли в разное время.
Больше Немец не обидел ни одной собачьей «девочки» вплоть до самой старости, за исключением одного небольшого инцидента, о котором я расскажу в следующий раз.