Мне всё время кажется – город бредит.
Заколочены окна в домах каменных…
И на каждом фото – первая леди
Из последних сил корчит рожи камере.
И печаль не пьётся, а так… таблетками
Прямо в горло тычет пальцем накрашенным.
И обшито солнце, как ткань, пайетками,
Что остались после бала вчерашнего.
А я стала лучше. Гляньте, незрячите…
Мне сегодня снилось, что в чёрном озере
Я топлю клюкой своё настоящее,
Наклонившись в самой нелепой позе.
Танцевать на улицах – дело случая.
Танцевать на крыше – дело характера.
Потому что я выбираю лучшее,
Покрываю прошлое алым лаком.
И душа открытая всем – хорошая…
К чему шла – то сделала, не засохла.
А он ржёт, что глупая, ржёт, что пошлая,
Что в бредовых мыслях давно подохла.
И блевать мне хочется в этом городе
От любви и веры – от счастья тоже…
Я блюю – но только словами в Ворде…
Хотя мне-то, девушке, ах, негоже!!!!
Мне всё время кажется, это маски
По бульварам ходят с тряпичным мозгом.
Что кондуктор в транспорте знает сказки.
На асфальте грязном – растут розы.
И что мир рисуют грустные клоуны,
У которых тоже с ним всё непросто.
И на небе маркером нарисованы
Невозможно яркие нано-звёзды.
Млечный путь шампунем в Космосе пенится.
И стихи давно превратились в точки…
Но диагноз, всё-таки, не изменится.
Этот чёртов город меня не хочет.
Что ни платье – вдрызг.
Что ни песня – вдребезги.
И всё бьёт меня, всё колотит, жалит.
Как Драконы в срендевековом эпосе,
Колдуны на книгах, стражи в скрижалях,
Сны меня запутали, обнадёжили,
Говорили, в душе у меня – сокровище…
Просыпаюсь – и только одно тревожит.
Обещали – чудо. Но вот – чудовище.
И оно в цилиндре сидит, гогочет,
Достаёт часы, портмоне, сигару…
У него дроблёный и ровный почерк,
Он мне пишет: «Скоро ты станешь старой.
Станешь словно бы изношенной вещью.
Станешь пылью праха, ветром погубленной….»
И уходит, тонет в глазах женщин,
Недолюбивших и недолюбленных.
А я сижу, размешав корицу
В кружке. За окнами – снова тучи.
Господи, если всё повторится,
Сделай всё так, чтобы было лучше.