(Почти из дневника: записки о детской литературе. Часть 3)
***
А ВОТ В НАШЕ ВРЕМЯ!..
Оказывается, время бывает «наше» и «не наше»...
В наше время не было компьютеров и мобильников. Зато были толстые журналы, которые можно было читать темными осенними вечерами – обязательно сидя в кресле и обязательно при свете торшера... А еще вспоминается плед или бабушкина шаль, и почему-то пахнет свежемолотым кофе.
А еще в наше время были письма в толстых и тонких конвертах. В толстых возвращали непринятые рукописи, а вот в тонких могло быть всё, что угодно. Разрываешь такой конверт с забавной фигуркой Мурзилки – и надеешься на чудо!
Даже ради этого стоит вспомнить наше время с благодарностью и нежностью.
***
ОСЕНЬ 1986 г.
КОРОЛЕВСКИЕ РЫЦАРИ
Осенью 1986 года я получила вызов на свой первый в жизни областной семинар для молодых литераторов. В институте, где я преподавала английский, меня как-то удивительно легко отпустили на три дня – может быть, из-за того, что ректор был в отпуске. Со словами "Летите, голуби!" ответственная за расписание заклеила мои занятия, и я действительно почувствовала, как у меня вырастают крылья!
...С трепетом открыла дверь старинного особняка с вывеской "Горьковская писательская организация" и поднялась на второй этаж. Зал – нет, скорее, очень большая комната с рядами стульев, как в сельском клубе – был забит до отказа. Я не опоздала, но все места оказались заняты: сидели даже на подоконниках, а кое-кто и на полу, прислонившись к стене. Мне тоже хотелось на подоконник, но сидевшая в первом ряду девушка подвинулась, и я примостилась на краешке стула. Я впервые оказалась в обществе настоящих поэтов – пусть даже и так называемых "молодых" – и мне было интересно всё! Правда, я не ожидала, что "настоящих поэтов" окажется так много... В основном мужчины, почти все – серьёзные, бородатые, с умными лицами и негромкими голосами. Кажется, все они друг друга знают, и только я одна тут посторонняяя... Да и стихи у меня совсем "детские", как я их буду читать?
Я то и дело оборачивалась и рассматривала участников еще и потому, что надеялась встретить одного человека – для меня почти легенду... Её стихи повторяли наизусть, как пароль. "Когда бы не юность..." – так называлась первая тоненькая книжка Марины Кулаковой. Я храню эту брошюру на книжной полке среди самых моих любимых, самых значимых! Почему-то не взяла ее с собой в Америку... Может быть, потому что эти стихи стали частью прошлой, доамериканской жизни, слились со мной, с моей литературной юностью и не вписываются в ритм "новой" жизни... Нет, стихи ничего не потеряли бы и за океаном, но на книжной полке в Арзамасе они – дома, и когда я летом прилетаю в Россию и открываю эту книжку, я как будто открываю ящик, в котором хранится Время.
...А семинар уже шел полным ходом!
Ну да, все тут между собой знакомы, обращаются друг к другу по именам и аплодируют, услышав строчки знакомых стихов. За некоторых семинаристов пришли "болеть" целые литературные объединения. А Марины Кулаковой, кажется, нет... Я ее никогда не встречала, но всё равно узнала бы – интуитивно!
Во время перерыва все отправились в соседний кафетерий. Сдвинули столики, заказали кофе с эклерами. Я всё еще чувствовала себя чужаком в этой компании "бородатых гениев", но эклеры меня как-то приободрили.
И тут в комнату вошла высокая тоненькая девушка с длинными светлыми волосами.
– Марина! – позвали сразу несколько человек.
Свободных мест за столиками не было, и Марина остановилась на пороге.
...Они вскочили одновременно – десять, нет, двадцать "бородатых гениев"! – и все, не сговариваясь, предложили ей свои стулья.
"Как королевские рыцари..." – подумала я и почему-то очень обрадовалась тому, что хоть краешком, хоть понарошку прикоснулась к этому странному миру, в котором королевой становится самая талантливая, а "королевские рыцари" повторяют наизусть, как пароль, стихотворную строчку "Когда бы не юность – мы жили бы вечно!.."
Когда бы не юность – мы жили бы вечно.
Смертельную дозу любви и печали
Мы жадно, с восторгом,
Глотаем вначале.
Блаженствуем, плачем, смеемся,
хмелеем,
Хмелеем... хмелеем... трезвеем...
Но поздно!
И долгие-долгие годы болеем.
Болеем... Потом умираем...
Но только об этом глотке
вспоминаем,
И в памяти вкус воскрешаем забытый –
Медовый и пряный,
И винный, и млечный!..
Когда бы не юность –
Мы жили бы вечно!*
------------
*Стихотворение Марины Кулаковой из книги "Когда бы не юность". Я привожу его по памяти, поэтому расположение строк в оригинале может быть иным.
------------
***
...Cтихи, которые мне очень нравятся, тем и хороши, что непонятно, на чем они держатся. Им нельзя подражать, потому что в их основе – не прием, не техника, а волшебство.
***
ЭРУДИЦИЯ И ИНТУИЦИЯ
...наука о литературе и литература – всё-таки не одно и то же. Пусть литературоведы анализируют и подсчитывают, а для поэта важнее интуиция. Даже то, что мы называем образованием – с моей точки зрения, необязательно. «Читал – не читал...» Так мы привыкли определять, кто есть кто. «Ах, Вы не читали того-то и того-то?!..»
У меня есть сборник статей Михаила Гаспарова «О Русской поэзии». Когда я увидела эту книгу в книжном магазине, я ее схватила, прижала к сердцу и тут же купила. Сейчас она стоит у меня на полке, время от времени я ее открываю, но – увы! –так и не прочитала, хотя собираюсь. И не потому, что плохо или неинтересно, а просто... наукообразно. Конечно, замечательно, если поэт еще и много-много-знает, но это – не главное.
***
Когда-то давно, когда я жила в Арзамасе и темп жизни у меня был ме-едленный-медленный, я три недели сидела в читальном зале и изучала замечательную книгу Давида Самойлова «О русской рифме». Это страшно интересно и написано замечательно, но на практике, если у поэта нет фонетического слуха, не поможет никакой учебник или научная статья.
***
ПОЗИЦИЯ САМОСОХРАНЕНИЯ
Окололитературная «закулисная» жизнь меня интересует, но как-то... пассивно, со стороны. Подобно ветру в океане, литературные группы, хартии и декларации создают волны, вихри энергии, иногда – штормы, и в конечном счете, привлекают внимание к литературе. Окололитературная жизнь может быть потрясающе интересной сама по себе, даже без литературы, но подобная активность отнимает время и силы.
***
А еще я НИКОГДА! – не высказываю отрицательного мнения ни о чьих книгах и произведениях. Даже в ЖЖ, даже в "стихи.ру" я пишу только о том, о чем могу написать искренне с восторгом. Если же мне не понравилось стихотворение, а меня спрашивают напрямую, я дипломатично увиливаю от ответа или отделываюсь общими положительными словами. Здесь нет обмана: это позиция самосохранения, потому что чужие обиды притягивают негативную энергию и обесточивают меня.
***
НЕ ПИШЕТСЯ...
Как хочется писать! Вернее, НЕ хочется, но это нехотение угнетает. Читаю-перечитываю свои старые, даже не совсем старые, а, в общем-то, недавние стихи – и завидую свечению, легкости, радости, которые они излучают!
Я давно поняла одну вещь: настоящие стихи не пишутся непрерывно: они приходят редко и как подарок, когда возникает эта таинственная связь с космосом. Связь не зависит от человека: она может пропасть, и тогда уходит то, что мы называем талантом. И вот автор гениальных стихов не может написать ни строчки! И единственное, что его отличает от бездарностей, это то, что он понимает, как бездарно он пишет.
СТИХИ И НЕБО
Небо как на качелях качается!
Летний день никогда не кончается!
Облака над землёй кувыркаются
И стихи в голове сочиняются!
Взлёт – паденье...
Обидно!.. Нелепо!..
Остановка –
И строчка
рвётся...
Всё кончается. Кончилось небо!
Но – я знаю! – оно вернётся.
***
КАК НА ОТКРЫТКЕ
Так редко встречаются произведения «для детей», в которых взрослая жизнь переплетается с жизнью ребенка – видится его глазами, но не упрощается. В то время как дети в «книгах для детей» живут полнокровной жизнью, взрослые – это правильно-абстрактные, черно-белые схемы. Чаще всего «мама» – не живой человек, а собирательный образ , а типичный «папа» – немного комик, добрый, большой, никакой... Как на открытке.
***
Чтобы правдиво изобразить взрослых, нужно иметь доступ в их мир.
В двадцать лет мне были близки и понятны подростки, студенты и те, кто чуть старше. Встречая незнакомую девочку, я догадывалась, почему она такая подчеркнуто серьезная и высокомерная... За несколько студенческих лет я не успела забыть запах школы и переживания из-за оценок...
Но:
...в двадцать лет я не могла поставить себя на место сорокалетнего преподавателя философии – умного, ироничного, успевшего прожить целую жизнь до моего рождения... Если бы в то время мне пришла в голову мысль написать повесть или рассказ про студентов, сорокалетний преподаватель философии, скорее всего, промелькнул бы на ее страницах невнятной тенью...
***
ЗВОНКОЕ УТРО
Мимо промчались велосипедисты – веселые, яркие, звонкие!..
***
ВАЖНОЕ РЕШЕНИЕ
С утра я приняла одно очень важное решение: не проверять утром почту и свести до минимума общение с интернетом. Столько времени пропадает, пока всякие глупости прочитаешь, потом куда-нибудь по ссылке щелкнешь – и пиши пропало!
Я так очень твердо решила, а потом подумала, что ничего не случится, если я загляну – ровно на пять минут! – в интернет, проверю почту на яндексе и яху, прочитаю записи в ЖЖ и посмотрю, кто приходил ко мне на стихи.ру...
В результате опять зависла в интернете, стала отвечать на письма – и проворонила еще одно раннее утро...
***
НЕБО БЫВАЕТ...
Небо бывает высокое, а то еще есть и низкое – серое, тяжелое, нависшее, когда рваные грязные тучи плывут над землей, задевая крыши домов.
А бывает так, что неба вообще нет: это когда сверху донизу сплошная серота!.. Мозгло, сыро – и кажется, что от самой земли поднимается эта муть, в которую упираются верхушками деревья, протыкая её насквозь.
***
ВНЕ ПОТОКА
На русском языке это состояние называют «творческим кризисом». В английском существует более мягкий, но точный термин “writer’s block” – блокировка, блокада, запруда – одним словом, что-то мешающее свободной циркуляции творческой энергии. Но как бы это состояние ни называлось, оно переносится тяжело или в крайних случаях вообще не переносится.
Что происходит, когда я «выпадаю из потока»?
• Не хочется читать серьезные книги, особенно стихи.
• То, что раньше восхищало – оставляет равнодушной (Перечитываю сборник любимого поэта: на каждой странице – сплошные восклицательные знаки, подчеркнутые строчки и слова... Не понимаю, что меня так восхитило...)
• Общее состояние подавленности, снижение жизненного тонуса.
• Особенно неприятно то, что я называю «отсутствием счастья». Это не депрессия (с ней еще как-то можно бороться!). Скорее, это состояние прозябания, когда проживаешь каждый день «на автомате», как будто проходишь сквозь серую вязкую субстанцию.
• Отсутствие новых записей (строчек, рифм, метафор, фраз и рисунков) в папке с черновиками. У меня нет классических блокнотов – я для этого слишком неорганизованная. Интересные слова и фразы записываю на обрывке бумаги, на фантике от конфеты, на обложке книги, которую читаю... Когда приходит время наводить порядок на столе и вокруг, я быстро просматриваю «мусор», и если на листе есть даже одно неразборчивое слово – я кладу этот листок в папку с с обрывками мыслей и идей. Обычно папки разбухают быстро, но в состоянии творческой апатии приток идей прекращается.
• Чувство неизбывной вины и неисполненного долга – как будто я виновата в том, что вышла из потока...
КАК С ЭТИМ БОРОТЬСЯ
Период «творческого кризиса» может затянуться... Месяц-два – это еще можно пережить. А вот что делать, если прошел год – и ни строчки?
В первый раз подобное состояние настигло меня в 1989 году – сразу после пяти месяцев непрерывного притока творческой энергии и подъема – вверх! ВВЕРХ!! ЕЩЕ ВЫШЕ!!!
Каждый день я приходила с работы – и бросалась к пишущей машинке. Даже в институте за столом преподавателя я продолжала «писать стихи»... Последняя, самая значимая строчка стихотворения «ИЗ ДНЕВНИКА БОРОВИКА» пришла мне в голову как раз в тот момент, когда я объясняла правило образования Плюсквамперфекта в немецком языке...
Стихи писались каждый день: я не успевала за собой, одна мысль перебивала другую, собственные стихи и переводы шли потоком, а за окном постоянно сияло солнце – даже поздно вечером, даже когда шел дождь...
Я чувствовала, что такое состояние не может продолжаться вечно, что я куда-то несусь – то ли вниз, то ли вверх! – и что этот полет может кончиться обрывом в никуда... И я спешила и очень боялась, что что-то внешнее остановит и я не успею...
Смутно помню, что именно той осенью в институте шла война за ставку преподавателя, и на кафедре бурно обсуждался вопрос, кого сократить. Война была настоящая – со слезами, истериками и взаимными оскорблениями. Главными кандидатами «на вылет» оказались те, кого приняли последними: Людмила Б. и я. Шансы были примерно равны: я пришла в институт на год раньше, зато у Людмилы было двое детей...
Оставаться без работы мне не хотелось, но любые действия – даже объяснительные записки и присутствие на заседании кафедры – наверняка убили бы мои нерожденные стихи. Я поговорила с Людмилой, которой тоже не хотелось ни во что ввязываться – и мы согласились обе перейти на полставки.
Через полгода Людмила восстановила утраченную зарплату, а я еще пять лет считалась «преподавателем наполовину». То была плата за подаренное мне время подъема такой интенсивности, какой у меня больше не было. Если бы я его «проморгала» , жалела бы об этом до сих пор.
***
Наступил Новый, 1989 год... Почему-то мне казалось, что обрыв, если он существует, наступит сразу после этого «перевала»...
Так и случилось. Еще накануне, 30 декабря, я была переполнена энергией и тем, что называют вдохновением. Я еще успела написать мое самое любимое – «ЖЕЛАНИЕ»...
А дальше наступил полный обрыв и молчание, которое продолжалось почти год...
Тогда я не понимала, что со мной происходит, и пыталась бороться с вязкой субстанцией, обволакивающей меня... Каждый день я заставляла себя писать – но кроме раздражения эти попытки ни к чему не приводили.
Сейчас я просто не довожу себя до состояния полного обесточивания... Даже если случается временное снижение энергетического уровня, я бегу в лес, уезжаю на велосипеде за город – и ни в коем случае не подхожу к компьютеру. Стихотворение может родиться только естественным путем – от избытка эмоций, от жизни «через край»! Если этого нет – ну, что ж... Нужно примириться с потерей и терпеливо ждать.
А утром в деревне
поют петухи
и коровы бредут, звеня!..
И я никогда не брошу
писать стихи –
если стихи не бросят меня.
***
А однажды я «выпала из потока» без всяких видимых причин...
Не было переутомления или депрессии, не было предшевствующего подъема – просто вдруг пропал интерес к своим и чужим стихам...
Так как усталости и подавленности не было, стихи продолжали появляться – хотя и редко. И всё-таки я чувствовала себя так, как будто на мои энергетические каналы наложили тугой жгут: циркуляция еще продолжается, но очень вяло...
Такое состояние затянулось, и я почти примирилась с мыслью о том, что мое «время стихов» подходит к концу.
А потом была весна, и вышла книжка, задуманная еще в восьмидесятых... Я получила по почте книгу, открыла ее – и почувствовала знакомый толчок, радостное предвкушение и желание снова пережить это счастье, которое называют напыщенным и официальным словом «творчество».
В тот же вечер я залезла на обрывающуюся в океан скалу и просидела на камне два часа, пока не стемнело. Внизу колотились волны, надрывно кричали чайки – и под этот аккомпанимент я пыталась понять, что всё- таки могло заблокировать мой «поток»?
Причин оказалось две: деньги (вернее, необходимость их зарабатывать) и неприятные соседи – источник постоянного шума. Вот такие мелочи, но их оказалось вполне достаточно, чтобы нарушить невидимую связь с творческим центром (во мне?.. в космосе? – не знаю...) и выбросить меня в прозябание.
***
СТИХИ И ДЕНЬГИ
Поток денег и поток стихов... Два потока, и у каждого – свои законы, своя мощная энергия и напор. Можно любить деньги так же страстно, как поэт любит свои стихи. Денежный поток я представляю в виде серебряного дождя, а себя – с протянутыми ладонями. Образ вызывает не просто радость, а ликование , потому что...
... потому что на этой мысленной картинке серебряные монетки сыпятся в мои подставленные ладони сами, как подарок – без усилий, без фанатической тоски по деньгам. Такие «легкие» деньги или мысли о них никак не влияют на течение второго потока – стихового – и не пересекаются с ним.
***
И всё-таки пересечение неизбежно, как только писатель выбирает литературную деятельность как основной способ заработка. Сразу всё меняется! Стихи (вернее, необходимость их писать) становятся обузой и превращаются в работу – тяжелую, неблагодарную и низкооплачиваемую.
Честное слово, если бы мне пришлось ради заработка каждый день находить даже четыре зарифмованные строчки, я бы возненавидела стихи!
***
Ира Барская* не хочет брать деньги за диски своих песен, хотя их запись в профессиональной Бостонской студии стоит очень дорого. Как истинные целители, отказывающиеся брать деньги за лечение, Ира боится потерять дар, который делает ее счастливой.
---------
* Ирина Барская - бард, автор музыки и исполнитель песен на стихи многих детских поэтов. В настоящее время живет в США.
--------
***
И ВСЁ ЭТО МОЖЕТ ИСЧЕЗНУТЬ...
Сегодня на меня с верхней полки упала книжка, которую я давно прочитала, в которую давно влюбилась, но потом она как-то забылась и вот уже несколько лет стояла покинутая (вся в восклицательных знаках!) на верхней полке.
Но раз что-то падает в руки – значит, это так нужно (я вообще жуткий фаталист!).
Я стала перелистывать книгу – и не могла оторваться , пока снова не прочитала все стихи! И мне стало очень грустно... Я подумала, что вот есть такой поэт – замечательный и неповторимый! Может, не совсем и детский... А книг в магазинах нет, имя не на слуху, и вот пройдет немного времени – и всё это может исчезнуть...
Когда-то давно я получила эту книгу в подарок от детского поэта Маши Лукашкиной, от нее же впервые услышала имя: Людмила Николаенко. Потом я встречала стихи в "Кукумбере" – но немного и как-то "случайно". Эти стихи... Их нужно читать в определенном настроении, потому что они неяркие – как осень, дождь, туман.
Вот одно из моих любимых:
СУТУЛАЯ ПТИЦА
Это
Кусочек еловой коры?
Или мышонок
Притих у норы?
Нет!
Это сутулая птица
Между корнями таится.
Тихо стоит:
Не моргнет,
Не мигнет.
Зрачок-паучок
На меня наведет
И одного
Не оставит в лесу:
Видно, боится –
Я лес унесу!
(Людмила Николаенко)
***
Я всегда была в одиночестве, в собственном мире стихов – и мне было хорошо. Единственное, что меня мучает – это страх, что всё уйдет в песок, останется неопубликованным, незамеченным, неизданным... Я вижу, как на волне успеха встают иные имена и тут же обгорают – иногда еще при жизни уходят в прошлое... Литература – жестокая вещь.
***
ТИК-ТАК
Тик-так...
Тик-так...
Мерно, неторопливо...
Ну-ка, посмотрим, сколько там натикало? Полчаса?
Отлично – у нас ещё очень много времени!
Тик-так, тик-так, тик-так...
Как медленно движутся стрелки!.. Ну, сколько можно ждать?!!
Тик –так-так-так-так-тактактак...
Всё быстрее, быстрее, быстрее...
Три часа!
Десять часов!
Двадцать лет!...
Стойте, куда же вы?.. Я ещё даже не...
***
СЕКРЕТ ЛИТЕРАТУРНОГО ДОЛГОЖИТЕЛЬСТВА
"Или популярность, или дальнейшее творчество.
Творчество требует постоянного внутреннего обновления,
публика от своих любимцев ждет штампов и перепевов..."
(М.Кузмин)
Наверное, секрет литературного долгожительства – в постоянном изменении.
Когда я неожиданно забросила стихи и погрузилась с головой в повесть «Девочки», я почувствовала себя начинающей, не обремененной ни знаниями "как надо", ни уже написанными стихами, на которые невольно оглядываешься. Когда пишешь впервые, радуешься каждой мелочи, даже тому, что получается "как у больших", как настоящее!
...Так радуются дети, когда случайные слова рифмуются и превращаются в стихотворную строчку...
«Послушай! Я придумала стих!!!»
И – полный восторг!!!
***
В ПОТОКЕ
...А я сейчас по уши в чем-то непонятном...
Это не проза и не поэзия, не повести и не рассказы... Миниатюры?.. Крохотные новеллы?.. Просто мысли на обложках книг?.. Наверное, я выросла из стихов, мне тесно в приевшихся рифмах – и как только я позволила себе не делать то, что мне уже неинтересно, меня подхватил "поток".
Снова хочется писать, и читать, и восхищаться чужими стихами!.. Щедро разбрасывать идеи, начинать одно – и то и дело отвлекаться на другое...
***
Отпущение грехов,
Отпущение стихов...
Самолетиками в лето,
Стихопадом до рассвета,
Паутинками на ветках –
Рифмы в солнечную клетку...