Я собирал в свои ладони твои слёзы
и умывался ими, словно поутру водой,
не чувствуя насколько было всё серьёзно,
не понимая, что вода эта была святой.
Я поедал тебя губами без остатка
и упивался твоей негой, лаской допьяна.
Мне послевкусие казалось очень сладким,
хоть кислоты и горечи добавил я сполна.
Летели сквозь меня твои признания,
не задевая даже край пустого сердца,
не отражаясь истиной в моём сознании.
Все пропускал. А мог бы ими греться.
Ты взращивала наши отношения,
любовью удобряла, поливала страстью,
но вытоптал я всё. Опустошение.
Сухое поле там, где не родилось счастье.
Из бусин моей лжи собрала ожерелье,
из глупых моих фраз ты создала роман,
нарисовала будущее яркой акварелью -
не оценил подарка, что был судьбой мне дан.
Тогда не позволял душе своей влюбляться,
расстреливал, душил всё то, что во мне жило.
Мне было весело в войне с собой сражаться,
ведь ты старательно меня потом лечила.
Ты в жизнь мою пыталась пустить корни -
их вырывал с неимоверно сильной болью.
Ну что за глупость быть ещё покорнее
тому жестокому, кто сыплет в раны солью?
Слепила нелюбовь глаза твои горящие,
всё равно, незрячая, была за мной ведомой.
Теперь сплелись то прошлое и это настоящее,
и я тебе по-прежнему больше, чем знакомый.
Я остро ощущаю любви твоей нехватку,
но забываюсь с разными ненужными людьми.
Потом стучусь к тебе, как психбольной в припадке,
крича и громко хлопая души твоей дверьми:
Впусти!
Верни!
Прими!