Всплыв со дна, окаменев до поры
Рыб огромные висят плавники,
И по ним стучат колес топоры,
И по ним, как стрелы, бьют каблуки.
В городском неприхотливом саду
Жалит сердце деревенский закат,
Кислой клюквою ему на роду
В камышовый заповедный набат
Бить завещано.
….И ягодный сок
Обливает сердечную мышцу.
И уже не в набат, а в висок
Бьет и требует освободиться,
Просит вырваться из западни,
Исповедаться истины словом,
Пусть хоть окон закрытых огни
Засвидетельствуют перед Богом
Его исповедь, взмах его крыл,
Его жизнь, его сердца изнанку.
Он ведь стих, как молитву творил,
Проповедуя свет без устатку.
…
В пожелтевшем саду городском
Он разглядывал памяти снимки,
И казалось, скрежещут песком,
Как в деревне, смешные ботинки.
И что это не гул топоров,
Рыбьих спин вознесенность разящий,
А что это лохматых лесов
Трубный зов, зов могучий и вящий.
…
И с раскосых ветвей имярек,
В лунном свете ли, в свете фонарном
Звал его в небеса на ночлег
В молчаливом скиту звездно-тканом.
…
Разлился кислый клюквенный сок
По сентябрьскому тихому саду.
И кочевью пернатому срок
Незаметно вступил сквозь ограду.
Наготой непорочной навис
Дикой яблони серп над душою.
И поэт
из осенних кулис
Вдруг
вознесся
над зябкой
землею.