Убито нежностью ночей,
Их бесподобным колдовством
Сто сотен восковых свечей,
Что светом наполняли дом.
Что мне дарили мою тень,
Вновь умирали для меня,
Сжигали в пламени всю лень,
И не ленился я ни дня.
Ни ночи дивной напролёт
Я не сидел, уткнувшись в пол,
Но отвлекал лишь небосвод.
И от того я был так зол.
Когда небесные тела,
Напоминали дни с тобой.
Напоминали, как зола
Смешалась с серою землёй.
Зола симпатий и добра,
Что разбивались на куски.
А беспощадные ветра
Убили в сердце угольки.
Хоть как-то выдержать напор
Мне позволяют лишь стихи.
И вот мой смертный приговор,
В словах, что дики и лихи.
«О, милый друг, я навсегда
Вам оставляю свой платок.
Хоть то, быть может, ерунда,
Не годно и для пары строк.
Я удалюсь и павши ниц
От страсти, что не утолю,
По заключенье ста страниц -
Я пулю в голову пущу.
Пусть на ажурных кружевах,
На платье, что как первый снег,
Остынет кровь. Увы! И ах!
Лишь в сто страниц - мой жизни век».
Как горько мне осознавать,
Что ты лишь разума игра.
О, как я мог тебя создать!?
Реальность жалит, как пчела.
Я не забуду о тебе,
На ста страницах я влюблён,
Я пепел твой предам земле,
И ты растаешь словно сон.