Юлий Цезарь. Шекспир. Перевод 3 акта
Акт 3.
Сцена 2.
Форум Рима.
Входят Брут и Кассий с толпой горожан.
Граждане:
Хотим мы объяснений, объяснений!
Брут:
Ну что ж, тогда проследуйте за мной,
Трибуну дайте мне. А ты, мой Кассий, -
Себе другую улицу возьми,
Разделим меж собою горожан.
Те, что хотят меня услышать – здесь
Пусть остаются; что ж до остальных –
Идите с Кассием. Представим мы вам оба
Все основанья Цезаря убийства.
Первый гражданин:
Останусь с Брутом.
Второй гражданин:
С Кассием пойду,
Сравним их речи после, их послушав.
Кассий уходит вместе с частью горожан.
Брут поднимается на трибуну.
3 гражданин:
Трибуну занял благородный Брут,
Молчание!
Брут:
Терпенье до конца.
Римляне, сограждане, приверженцы! Послушайте теперь мои доводы, и сохраняйте тишину, верьте моей чести и уважайте мою честь; тогда вы поверите мне: порицайте меня, если ваша мудрость заставит вас сделать это, и пробудите ваши чувства, чтобы вы стали более чуткими судьями. Если на этом собрании есть кто-то, кто является другом Цезаря – ему я говорю, что Брут любил Цезаря не меньше его. Если бы этот друг Цезаря спросил, почему Брут восстал на Цезаря, вот мой ответ: не потому, что я любил Цезаря меньше, а потому, что я люблю Рим больше. Хотели бы вы иметь живого Цезаря и умереть рабами, или – мертвого Цезаря, чтобы жить свободными гражданами? Поскольку Цезарь любил меня, я плачу о нем; он был удачлив – я радовался; он был храбр – я чтил его; но, поскольку он был властолюбивым – я убил его. Слезы – за его любовь, радость – за его удачу, честь за его доблесть, смерть - за его честолюбье. Кто здесь так низок, чтобы желать рабства? Если есть кто – говорите; таких я оскорбил. Кто здесь настолько одичал, что больше не римлянин? Если есть такие, пускай говорят, ибо я оскорбил их. Кто здесь настолько мерзок, что не любит свое Отечество? Если есть, пусть говорят – ибо их я оскорбил также. Итак, я жду ответа.
Все:
Таких нет.
Брут:
Следовательно, я никого не оскорбил. Я не сделал для Цезаря ничего такого, чего нельзя было бы сделать и для Брута, если бы были на то причины. Причина его смерти записана в скрижалях Капитолия, слава его не умалена в том, где он заслужил ее, а также не преувеличены его преступления, за которые он поплатился смертью.
(Входят Антоний и другие, с телом Цезаря).
Вот его тело, оплакиваемое Марком Антонием, который, однако, не приложив своей руки к смерти Цезаря, получит выгоду от нее – место в Республике; а кто из вас не хочет этого? С этим я удаляюсь: так же, как я убил своего лучшего друга на благо Рима, у меня есть такой же кинжал и для себя, если для пользы моей страны потребуется моя смерть.
Все:
Живи, Брут! Живи! Живи!
1 гражданин:
Проводите его с триумфом домой в его дом.
2 гражданин:
Поставьте ему статую рядом со статуями его предков.
3 гражданин:
Пусть будет Цезарем.
4 гражданин:
Все, что было в Цезаре наилучшего, теперь воплотилось в Бруте.
1 гражданин:
Мы проводим его домой с криками и славой.
Брут:
Мои сограждане…
2 гражданин:
Молчать, Брут говорит!
1 гражданин:
Эй, тихо там!
Брут:
Добрые сограждане, позвольте мне удалиться одному, и, с моего позволения, останьтесь здесь с Антонием. Будьте почтительны к телу Цезаря, и благосклонны к речи Антония; уважьте славу Цезаря, о которой Марк Антоний, с нашего позволения, сейчас вам расскажет. Я прошу никого не уходить, пока Антоний говорит.
Уходит.
1 гражданин:
Останьтесь, эй, Антония послушать!
3 гражданин:
Пускай взойдет немедля на трибуну,
И держит речь. Антоний, говори.
Антоний:
Для пользы Брута я пришел сюда.
Поднимается на трибуну.
4 гражданин:
Чего, чего сказал о Бруте он?
3 гражданин:
Сказал, что он пришел для пользы Брута,
И будет перед нами говорить.
4 гражданин:
Для пользы Брута? Это хорошо;
Пускай не вздумает сказать ему во вред.
2 гражданин:
Антоний, мы раскрыли наши уши!
Марк Антоний:
Друзья, римляне, граждане – услышьте:
Я Цезаря не славить – хоронить
Пришел сюда. И вот что я скажу:
Людское зло людей переживает,
Добро же с их костьми уходит вниз.
Так стало с Цезарем. А благородный Брут
Вам рассказал: был Цезарь честолюбцем.
Коль это правда – это тяжкий грех,
И за него ответил Цезарь тяжко.
И вот я здесь, и с Брута разрешенья
(А Брут ведь – благородный человек,
И остальные, все, до пальцев ног,
Воистину - достойнейшие люди),
Над трупом слово вам произнесу.
Он был мне другом – верным, справедливым;
Но Брут сказал, что он - властолюбив,
А Брут ведь – благороднейший мужчина.
Гнал толпы пленных Цезарь в Вечный Город,
Народную казну обогащал, -
И это назовем мы властолюбьем?
Катились слезы по его щекам,
Когда вопль бедняка он слышал в Риме –
Циничней властолюбье быть должно;
Однако Брут сказал: он – властолюбец,
А Брут ведь - благородный человек.
Все видели: во время Луперкалий
Ему корону трижды я поднес;
Он трижды отказался – властолюбье?
Но властолюбцем Брут его назначил,
А Брут ведь – благородный человек!..
Он так сказал – не мне опровергать
Его речей, похвальных и достойных;
Что знаю, лишь хочу я донести.
Вы Цезаря любили без условий,
За что ж теперь вы предали его,
Зачем теперь лишен он вашей скорби??
О преданность, что отдана зверям!
А люди – те утратили рассудок,
И Цезарь сердце в гроб мое забрал,
Я подожду, пока оно вернется.
1 гражданин:
В словах его, похоже, много правды.
2 гражданин:
Коль так – и честь по чести рассудить -
Напрасно, значит, Цезарь пострадал?
3 гражданин:
А вдруг его заменит кто похуже?
4 гражданин:
Слыхали вы – отверг корону Цезарь,
Выходит – не был он честолюбив?
1 гражданин:
И если так - то кое-кто заплатит!
2 гражданин:
Бедняга Марк Антоний! вон, от слез
Красны глаза его, как угли на пожаре!
3 гражданин:
Нет в Риме благороднее его!
4 гражданин:
Послушайте, опять стал говорить он.
Марк Антоний:
Еще вчера лишь Цезарь словом мощи
Толкал весь мир; теперь он здесь лежит.
Теперь любой бедняк его богаче.
Сограждане, когда бы я хотел
Подвигнуть вас на бунт, на ярость гнева,
Тогда б сказать мне следовало вам:
Предатели и Брут, и Кассий – оба,
Которые, как знаете вы все,
Достойны уваженья, благородны,
Бесчестными я их не назову;
Я выберу другое: вы и я,
И даже смерть – мы все теперь бесчестны,
Но не они – чьи помыслы чисты.
Вот здесь пергамент с Цезаря печатью,
Средь груды, сотен писем деловых
Его нашел я. Если б только вам
Хоть кто-то содержанье огласил
(Не я, простите, не могу читать я),
То раны Цезаря вы бросились лобзать,
Мочили бы платки в крови священной,
На память умоляли волосок,
А после, умирая, в завещанье,
Тот волосок вы передали б детям,
Как пышное наследие, как злато,
Как дар бесценный.
4 гражданин:
Прочитай, Антоний!
Антоний:
Терпение, не можно мне читать,
Не должно знать вам, как любил вас Цезарь.
Не камни и не дерево – вы люди,
И, будучи людьми, узнай вы только,
Что Цезарь написал в том завещанье, -
Сошли бы вы с ума, воспламенились, -
О нет, тот текст нельзя услышать вам,
Поскольку – зная – о, что б здесь случилось!..
4 гражданин:
Прочти нам завещанье, Марк Антоний,
Прочти нам волю Цезаря, прочти!
Антоний:
Вы терпеливы будете и тихи?
О завещаньи, кажется, напрасно,
Вам рассказал я. Ведь боюсь обидеть
И выставить неправыми людей –
Достойных тех людей и благородных -
На чьи кинжалы Цезарь брошен был
Судьбой своей, - я этого боюсь.
4 гражданин:
Людей достойных? Сволочи они!
Читай нам завещанье, буква к букве!
2 гражданин:
Да, подлецы, убийцы, как один!
Читай же завещанье, о Антоний!
Антоний:
Меня вы заставляете прочесть?
Так встаньте в круг, в котором центр – Цезарь,
Душеприказчика тогда вам покажу.
Спуститься мне? Даете разрешенье?
Несколько граждан:
Да, да!
2 гражданин:
Спускайся!
3 гражданин:
Позволяем мы!
4 гражданин:
Создайте круг; сюда идите все!
1 гражданин:
Сюда же, к мертвецу, в круг тела станьте!
2 гражданин:
Укрытие Антонию дадим!
Антоний:
Не напирайте так, прошу, чуть-чуть подальше.
Итак, сограждане, коль слезы есть у вас,
Готовьтесь их пролить, о да, готовьтесь.
Вы тогу эту знаете: я помню
Когда впервые он ее надел:
То было летним вечером, в палатке,
В тот день как раз он нервиев разбил.
Смотрите же: в прореху эту Кассий
Кинжал направил свой, а вот сюда
Свой вклад внес наш завистник славный - Каска;
А вот сюда любимый Брут разил;
Когда же он проклятый нож извлек,
Глядите – как за сталью кровь рванулась,
Как будто из дверей, чтоб посмотреть –
Не Брут ли так недобро постучался?
Вы знаете: он, Цезарев любимец,
Покойным сверх других обласкан был;
О суд ваш, боги! подтвердите ж вы –
Как сильно, горячо любил он Брута!
Ударом, жесточайшим среди всех,
Смертельным, завершающим ударом –
Друг Брут ему за это отплатил;
И вот когда увидел Цезарь Брута –
Не трусов свора, а неблагодарность
Неодолимый победила дух;
И вот, свое лицо закрывши тогой,
У пьедестала статуи Помпея,
Залитой кровью, - пал великий Цезарь.
Сограждане! какое то паденье!
В тот миг и я, и вы, и всё-всё пало;
Измена торжествует надо всем.
Теперь вы плачете, о, я вас понимаю, -
Дань жалости и слезы милосердья…
Ну что же, братья-римляне: вы слезы
Пролили здесь, над цезаревой тогой, -
Глядите ж на того, кто ей владел!
1 гражданин:
О злое зрелище! О Цезарь, Цезарь наш!
2 гражданин:
О, жалость, жалость! О, злосчастный день!
3 гражданин:
О подлость и предательство!
4 гражданин:
Отмстим!
Отмстим им всем; сожжем же их дома!
Ищите, жгите, режьте, убивайте!
Не оставлять изменников в живых!
Антоний:
Сограждане, постойте!
1 гражданин:
Тишина!
Антоний говорит; заткнитесь мигом!
2 гражданин:
Мы слышим, и мы с ним, умрем с ним вместе.
Антоний:
Любимые сограждане! Позвольте
Не разжигать внезапного пожара,
Пожара, что за вспышкой гнева вслед
Сжигает все вокруг. Те, чью работу
Вы видели воочию сейчас, -
Истерзанного Цезаря пред вами, –
Они все - благородные мужи.
Увы, мне недоступны их мотивы,
Печалей их, увы, не знаю я.
Я не намерен ваши красть сердца,
Я не оратор, как достойный Брут,
Я прям - как палка, как отвес, как древко,
Любил я друга, это им известно:
Мне дали разрешение на речь,
Поскольку остроумья нет во мне,
Нет умных слов, ни ценности большой,
Я тонкостей ораторства не знаю,
Я не умею распалить толпу,
Я прямо говорю про то, что вам
И так уже давным-давно известно.
Вы раны Цезаря увидели, и губы,
Что, омертвев, застыли навсегда,
И просят, чтобы я вам молвил слово.
Когда бы я был Брут, а Брут – Антоний,
Я б души ваши все растряс насквозь,
Я б рану каждую заставил говорить,
Кровавым языком взывая к мести, -
Тогда б восстали в Риме даже камни.
Все:
И мы восстанем все!
1 гражданин:
Сожжем дом Брута!
3 гражданин:
Найдем же заговорщиков, найдем!
Антоний:
Послушайте, сограждане, терпенье.
Все:
Послушайте, Антоний говорит,
Антоний, благороднейший Антоний!
Антоний:
Итак, друзья, собрались вы восстать;
Что ж не спросили: почему, чем, как
Покойный заслужил любовь такую?
Увы, не знаете; теперь напомню я –
Для вас оставил Цезарь завещанье.
Все:
И правда, завещанье! Так тогда
Останемся, послушаем его.
Антоний:
Вот воля Цезаря, вот здесь – его печать.
Он римлянину каждому оставил
Всем: разным, всяким, всем без исключенья -
По семьдесят пять драхм.
1 гражданин:
О щедрый Цезарь!
2 гражданин:
О Цезарь, благороднейший из всех!
Мы отомстим, мы отомстим жестоко!
3 гражданин:
О Цезарь царственный!
Антоний:
Сограждане, терпенье.
Все:
Терпенье, эй!
Антоний:
И дальше, сверх того:
Он завещал вам все свои угодья,
Сады и гроты, парки и беседки,
На этой стороне, вот здесь, вдоль Тибра,
Вам и потомкам вашим, всё, навечно,
Чтоб здесь вам отдыхать и наслаждаться;
Свое оставил Цезарь достоянье
В общественное пользованье всем:
Простым, обычным людям, даже нищим -
Не пренебрег никем.
Таков он был.
Другой такой же – где, когда найдется?
1 гражданин:
Ну, это точно – вовсе никогда.
Прочь, прочь идемте! Заберем с собой
Труп Цезаря, сожжем в священном месте,
А заодно - дома тех подлецов.
Берите тело.
2 гражданин:
И огня достаньте.
3 гражданин:
Ломай все деревянное сейчас!
4 гражданин:
Скамьи и рамы, и телеги тоже.
(толпа уходит)
Антоний:
Что ж, заработало. Теперь пусть все идет
Дорогой, что пред ними постелил я.
Входит слуга:
Мой господин, Октавий прибыл в Рим.
Антоний:
Так где он?
Слуга:
В доме Цезаря, с Лепидом.
Антоний:
Прекрасно, значит – я туда иду,
Он кстати – знать, Фортуна весела,
И, значит, мы дела свои устроим.
Слуга:
Я слышал: он сказал, что Брут и Кассий,
Безумны оба, сквозь ворота мчались
Из Рима вон.
Антоний:
Бедняги. Что ж, похоже,
Узнали, что народ я развернул.
Итак, теперь к Октавию идем.