тревожилось море, громко горела баржа.
вода не тонет, волна уронит, воришкой кражу
свершит, и резкий грохот, и снова вровень
с собой раскинет руки. час хладнокровен,
будто не был рукавами гребней обезнадежен,
когда мне кажется, что жизнь остановилась,
хотя я знаю точно, жизнь не может
остановиться, - звуки глохнут,
взъерошенные виснут на гардинах,
в губах растрескавшихся сохнут.
я баржей был и шеей лебединой,
и лишним
слишком