Не жалея ни о чём, я штурмую своё утро
обжигающим лучом, и тоскуя по кому-то;
заберут ли меня вдаль те посланники предтечи,
что несут мою печаль и во храме ставят свечи…
Я же им ни сват, ни брат, ни стекло и ни осколок,
на плечах висит наряд безутешных богомолок;
как сказал однажды Бог, но ведь прежде было слово,
подстели под ноги мох, если нет пути иного…
Пред расстрелом помолчи, а у пламени согрейся,
не сумели палачи, так смелей же, песня, лейся
из истерзанной души, из под струн моей гитары,
и гуляя по степи, словно дикие татары…
Глянь, как талая вода облизнёт засохший корень,
не поверю никогда, что погиб нелепо воин;
не поверю в то, что тать надругалась над столицей,
коли выйдет мне летать, то взлечу огромной птицей…
Отыщу седьмой предел и дворцовые палаты,
если вера не в удел, то и чёрту будем рады;
зазвоним в колокола, потрясая краем рясы,
смерть давно уже ждала, прячась вечером у трассы…
Но не бойся, я не тот, от кого бывает больно,
как изрёк бы Геродот: - вся история фривольна;
и от древних пепелищ до сегодняшнего срама,
отмоли меня, отец, и отмой с любовью, мама…