Ночь стремительно наваливается всей мощью осенней мглы. Совы вступают в диалог с первой звездой, повисшей на оголенных концах ветлы – попросту ивы. Пустой – слышно по звону – ближний состав простучал на стыках, незримый за частым леском. Ночь пахнет морозной свежестью – лучшей из всех отрав, с которыми я знаком. Ничто не мешает мечтать и слушать: ни мамин окрик, ни любовь твоя. Вся жизнь вокруг, снаружи, обреченная именем «Земля».
Щемящая тишина холодком окольцевала запястья. Я прикован к ночи на целую вечность. Надо мною, над домом знаком божественной власти проступает Млечный.
Химеры памяти испуганно прячутся по кустам – благоговеют, гадины, высосав боль по капле. Довольно уже, разграблен радостный мой Сезам. На входе вместо охраны – грабли…
Чу! Гоготнули гуси в светлеющей вышине. Ночь иссякла. Так быстро? Какая жалость. И с блеклым рассветом сполна достается мне всё, что осталось: и этот дом, разматывающий над трубой дым, и мамин окрик, неразличимый за тридевять земель, и состав, нагруженный барахлом чужим, и дня размокшая канитель.
И любовь твоя.