По льду полуденного неба, за желтым диском солнца следуя.
Черной строкой как послание, летела птица вчерашняя.
На перьях порохом отравленных, зияла рана, кровью капая,
И каждый взмах крыла был тягостен, и жажда мучила несметная.
Клюв открывался все медлительней, крик выходил, но звука не было,
И камнем опустившись, птица казалось, край небес преследует.
Сорвется в пропасть, взвившись в облако, но перья хрустнули предательски.
Безмолвно растворившись в сумраке, на дно ущелья, молча падая.
И эхом отразилось прошлое, в глазницах вспыхнуло невинностью,
За перьями, в бродячих призраках, распалась, не придя с повинностью.
Все ближе чувство ожидания гремело в небе перед бурею.
С порывом ветра сквозь страдание молила, чтоб пришло безумие.
На желто-сером камне, выжженном, в гранитных красках перед книгами,
С прочитанным письмом у Мастера лежала горлица заблудшая.
Слегка бездушно и испуганно, когда уже почти, что засветло,
На полке, что в чужой обители, рождались образы Создателя.
Картонной, тоненькою куколкой в руках причудливого автора,
Шагнула в мир огня губительный, чужая пленница бесстрашная.