Я не поверю зеркалу, что – стар,
Пока весна и ты – в одном цветенье,
Но время лишь твоих коснётся чар,
То в смерти видеть буду искупленье:
За всё, что гибнет с красотой твоей,
За стук сердец, что бьются всё слабее,
Моё – в тебе, твоё – в груди моей.
Так как же быть могу тебя старее?
Так значит, что себя беречь – любить,
Не для себя, а для тебя стараться,
И сердце, что во мне твоё хранить,
Как мать дитя, от бед, что могут статься.
Но коль умру, назад не сможешь взять:
Не для того я брал, чтоб возвращать!
My glass shall not persuade me I am old,
So long as youth and thou are of one date,
But when in thee time's furrows I behold,
Then look I death my days should expiate:
For all that beauty that doth cover thee
Is but the seemly raiment of my heart,
Which in thy breast doth live, as thine in me.
How can I then be elder than thou art?
О therefore, love, be of thyself so wary
As I not for myself but for thee will,
Bearing thy heart, which I will keep so chary
As tender nurse her babe from faring ill:
Presume not on thy heart when mine is slain;
Thou gav'st me thine, not to give back again.