Вдоль тротуара, в рваной куртке,
Где слякоть, сопли и окурки,
Хромает дед,
С котомкой тёмной, безучастный,
Но честный, чистый и несчастный,
В тряпьё одет.
По лужам – к милости взывая –
Ступает, плача, замирая… –
И шпарит дождь!
Но голод старца пожирает, –
И тело жалкое бросает –
То в жар! – То в дрожь!
Наивно, тяжко, утомлённо, –
Бормочет что-то отвлечённо
Себе под нос.
Живя, дрожа и прозябая, –
За ним тоскливо поспевает
Облезший пёс…
Вот, – он добрёл до перекрёстка, –
Над ним смеялися подростки,
Чья жизнь пуста.
– Не пить!.. Ступить!.. Не оступиться!..
Терпеть, держаться и молиться! –
Всё суета…
Но жизни – жадной и жестокой –
Что крепко душит одиноких –
Грядёт конец!
Скиталец, тощий, нелюдимый,
Сей старец, многими гонимый, –
Прости, отец!
Но нет спасения, причала, –
Душа, охрипшая, кричала, –
Рвала пути!
Стоит и плачет – изнывая, –
А дождь шумит, не умолкая,
Куда ж идти?!