После аварии на Чернобыльской АЭС ветер повернул в сторону Белоруссии. В сторону Гомеля, где проживал и проживает автор. Да, он бывал в Чернобыле и Припяти. Да, уже после взрыва.
Тогда
Гомель. Площадь. Девятое мая.
Ветер южный, чернобыльский – влёт.
Облаком вьётся над головами
Свирепый сто тридцать первый йод.
Нам не сказали – преступно! цинично! –
Дабы без паники… Знаем резоны.
Только детишек – не всех, только личных –
Срочно вывезли в чистую зону.
Громче, оркестры! Флаги – повыше!
Нету сегодня причин для волненья!
…И затыкали пробоину в крыше
Массой дешёвого населенья.
Это чуть позже – тяжёлые смерти
От лучевой. Но диагноз лукавит –
Грипп, ОРЗ... И – потише – «не верьте:
Не было, чтобы графит – и руками!»
Официально – всё под контролем.
Здесь совпаденье причин уникально –
Больше не может случиться такое,
Верьте газетам официальным.
Что? Говорите – десятками тысяч?
Вы ещё скажете – миллионы!
Золотом буквы на мраморе высечь.
Но – это позже. И лишь утверждённым.
Теперь
Вы не представите этого чувства –
Город пустой. Ни машин, ни людей.
И на душе так безжалостно пусто,
И ощущение всё тяжелей.
Я проходил перспективами улиц –
Время застыло там без перемен.
Там провода, что остались – прогнулись,
Ветер холодный гуляет меж стен.
Дико, пустынно… Серьёзно. Опасно.
Зона. Не книжная – та посветлей.
Серый дозиметр со стрелкою красной,
И после циферки горстка нулей.
Жёлтое солнце. Красиво, как в сказке –
Память не враз отзовётся бедой.
Только на вывесках лупится краска,
И зарастают дворы лебедой.
Высохли слёзы. Да кто их считает!
Проще не видеть и не замечать.
Мёртвые умерли. Их почитают.
Смерды усердствуют. Царствует знать.
Щёлкает счётчиков Гейгера стая –
Им не смолкать ещё тысячи лет.
… Гомель. Площадь. Девятое мая.
Проще представить, что этого нет.