Под перестук колес и разговоры о том, что будем делать с порохом, мы чуть не проехали Сертолово. В годы войны здесь шли ожесточенные бои, и любители приключений приезжали сюда и откапывали из земли уцелевшее оружие. В основном это были гильзы и патроны, но некоторые пацаны находили пистолеты и автоматы. Встречалось и немецкое оружие. Некоторые экземпляры сохранились так хорошо, что после основательной чистки из них можно было стрелять.
Конечно, нас гоняли, ловили, сообщали в школу. Но это плохо помогало, пока...
Мы сошли с перрона и направились в лес. Валерка - бывалый в этих местах искатель, он часто приносил в школу патроны и гильзы. Но однажды он принес пистолет. Вот тут мы с Олегом и загорелись поехать за трофеями! Кому стрелять первому, если найдем хорошее оружие, мы договорились еще в электричке. Валерка нас привез, ему и стрелять первому - все по честному!
Примерно через полчаса мы оказались на поляне. Тут и там земля была перекопана, и на ней лежали ржавые гильзы.
- Сейчас дам лопату, - сказал Валерка и направился к кустам. Отвалив слой дерна, достал лопату, правда, она оказалась без ручки. По вагонам ходил патруль, и лопаты у мальчишек отбирали. Самих ссаживали и отправляли обратно в город, предварительно записав фамилии и номера школ, в которых те учились. Конечно, большинство врали , тем и спасались от неминуемого наказания.
Валерка зачем-то посмотрел на солнце, сделал несколько шагов влево и, ковырнув носком ботинка землю, скомандовал:
- Олег, копай здесь! А мы с Санькой вон там, посмотрим. Рой осторожней! А то! - и он кивнул головой куда–то вверх. Решив, что инструктаж закончен, зашагал в сторону, я последовал за ним.
Мне было жутковато. Чувство было такое, как будто я после страшилки про мертвецов оказался на кладбище. Оглядываясь все время назад, чтобы не потерять Олега из виду, я семенил следом.
- Cтой! – сказал Валерка . – Копай здесь.
- Чем копать-то?! – удивился я.
- Здесь песок. Землю сверху отвалишь, и можно руками.
Я с трудом отвалил слежавшийся дерн, и под ним, действительно, оказалась песчаная почва. Попробовал руками, получалось, но плохо. Тогда я стал рыхлить песок сухой веткой, и дело пошло быстрее.
Прошло совсем немного времени, как мы услышали Олега:
- Ребя!.. Cюда!..
Cнаряд лежал на траве. Олег вынул его из ямки и положил на солнышко.
- Пусть подсохнет. Чистить легче будет, - сказал Валерка таким тоном, будто всю жизнь только и занимался тем, что выкапывал снаряды и сушил их на солнышке. -
- Зачем без меня трогал?.. Я же сказал!..- налетел Валерка на Олега. И потом, как ни в чем не бывало, добавил, - Кто пожрать взял? Есть хочется!..
Олег высыпал из мешочка, в котором носил в школу сменную обувь, завернутые в газету бутерброды. Их было два.
– Ну! И!?- с расстановкой произнес Валерка, вопросительно глядя то на меня, то на Олега.
– Не дрейфь! По очереди кусать будем, - пояснил хозяин бутербродов, развертывая газету. - На! Кусай!.. Да куда ты весь кусок в глотку-то пихаешь?.. Чтобы всем хватило!
Солнышко, пристроившись на верхушке сосны, наблюдало, с каким аппетитом мы уплетаем бутерброды! Вскоре с ними было покончено, и мы дружно уселись вокруг снаряда. Валерка рукой очистил его от песка.
– Дай, и я почищу, - cказал Олег, не отрывая глаз от снаряда. Я тоже, как завороженный смотрел на эту смерть. Чем больше я смотрел, тем больше мне казалось, что он гипнотизирует меня, как удав кролика. Через пару минут снаряд был очищен.
Порох в основном добывали из патронов. Но перед нами лежал целый снаряд! Чтобы достать порох, нужно было снять головку. Открутить ее не хватало сил, и было решено удалить головку лопатой, ударив по ней два-три раза.
– Не дре-йфь!..- пропел Валерка и, замахнувшись, с силой опустил лопату на снаряд.
В тот год, в сентябре, во всех школах были проведены собрания, на которых говорилось, что поездки на места боев сопряжены с риском для жизни. Что обезвреживанием боеприпасов занимаются специально подготовленные подразделения. Что война закончится только тогда, когда последний снаряд будет извлечен из тела земли.
…Хоронили нас в один день. Гробы были наглухо заколочены. Их не открыли даже для прощания, потому что после взрыва из нас троих не удалось сложить даже одно целое тело. Матери голосили. Многие тихо плакали, когда нас медленно опускали в землю.
До начала учебного года оставалось три дня…