в его городе октябрь решил расплакаться.
улицы растеклись по рекам, метро, домам,
разлетелись птицы. на юга, в облака каяться,
ноты сбились с пути, расселись по поездам.
В его городе коммендантский час, расстрел и темные лестницы.
фонари закончили путь к женам и сыновьям,
в его городе нельзя даже повеситься -
"назовите причину? нельзя, не вешайтесь там".
в его городе в театр приходят с кривыми масками,
в замусоленных галстуках и программкой за прошлый год.
и листают, и смотрят , и говорят приторно -ласково
о политике, жизни, последнем показе мод.
в его городе им решительно и божественно повезло -
у них нет общих кофеен, знакомых улиц,
вот чтобы идти с каким-нибудь Апполоном, назло,
и забыть, как тебя зовут, задохнуться, исчезнуть, ссутулисться.
У них нет адресов, забытых при переездах,
даже нет выпускного альбома за прошлый век.
они не сидели в пустых незнакомых подъездах
и, впрочем, не знают, что в самом деле есть Человек.
в ее городе октябрь наружу рвет тонкой нежностью,
пальцы режутся о листы, листья не мертвые под ногами.
они где-то остались одни, далеко, за безбрежностью.
и в реку свою спустили последний камень.