Все в обрывках несвязных, в осколках мое мироздание;
пятна света на стенах и красок цветные слои,
и какое-то в прошлом, далеком уже, восклицание!
Не припомнить теперь ничего — только руки твои.
Подоконник геранью заставлен был. Шторок орнамент
на полу танцевал и сундук громоздился в пыли,
а под тонкою кожей, прозрачной, как старый пергамент
вились ленточки рек в узелках — помню руки твои.
В этой древней стране, в тридевятой земле за морями
мне покойно мой друг. Здесь чудесно поют соловьи...
Март холодный стоял, снег с утра обносило краями,
двери настеж открыли и руки скрестили твои.