Июль 1942 г. Севастополь. Отец
(из сборника "Письма мёртвых")
Я с юных лет искал в различных книгах
вполне определённый Идеал.
О нём поведал пьяный поп-расстрига:
всё бормотал…Икал…Куда-то звал.
Читал взахлёб…Запоем…Чаще ночью,
а Идеал дразнил и уходил.
«Мир мне враждебен» - отложилось прочно.
Я в книжный шкаф залез и дверь закрыл…
…Пришла пора невиданных страданий
и с глаз моих упала пелена –
Вот это да! Я – сгусток оправданий!
И эгоист! Вот главная вина.
На фронт? Года…Ведь молодость не купишь.
Душа саднит, тоска терзает грудь.
Вот жизнь прожил, а что в итоге? Кукиш?
Помру и скажут:«Книжный червь, забудь»…
Но Бог не дал мне умереть с позором.
Сказал:«Иди. Искупишь. Твой черёд.»
Враг взял в осаду мой любимый город.
Мне нет пути назад…Мой путь вперёд.
Пошли с соседом – два пенька трухлявых,
но нам опять, как видно, повезло:
начальник был смурной, не понял спьяну,
кого-то крикнул, обозвав козлом.
Винтовку дали…В книгах она легче –
там лупят из неё с одной руки…
Воистину беда, калеча - лечит.
Какие это, право, пустяки.
И в тот же день немецкая лавина
пошла на штурм…Врут книги про войну.
Мне под лопатку сразу кто-то двинул.
Попали? Ранен? Что же? Не пойму.
В коленях слабость…Значит это сердце,
что ж надо посидеть и отдохнуть.
Дышу украдкой…Боль вцепилась, держит.
Все, помираю – не могу вздохнуть…
Пусть первый бой стал для меня последним,
пусть не нажал ни разу на курок,
пусть умер сам, а не врагом застрелен,
но мне не стыдно умирать, сынок.
Андрюшу жаль, подумает про немцев
и будет мстить, убьёт…Тяжёлый грех.
А у меня не выдержало сердце.
Иду, Отец, держать ответ за всех…
…Я долго просидел непогребённым.
Потом колонну пленных привели.
Зарыли наспех глиной и щебёнкой.
Перекрестились молча и ушли….