Мы в Михайловку спешим вдоль ручья по полю,
да с собой топор везем бондарю Николе.
Вся в извилинах тропа за деревней кружит,
ждет в селе Матрена нас - даст нам квасу кружку.
Ах, Михайловки - жилье на песчаных взгорьях,
хоть домов не много здесь, много бед и горя.
У Матрены, под навесом, для детишек рай,
лошадь сивогривая, с нами поиграй!
Здесь петух отважный, красный, будто рак:
все его боятся больше, чем собак.
Как-то мне досталось: клюнул и вспорхнул
на плетень высокий. Тут же и уснул.
В жаркий час я вижу, сразу за плетнем,
марево дрожащее каждым знойным днем.
По заросшей старице рыба вьет круги,
плавунцы проворные - в зарослях куги.
Листья у кувшинок будто воск свечей,
думы здесь веселые, как в траве ручей.
На хопровских плесах, в этих-то местах
испытал впервые я волшебный А...АХ...!
Дед плеснул водою резкой, как игла,
колкая прохлада сердце обожгла.
Я познал восторга колокольный звон,
долго повторялся в моей жизни он..,
И, догнав внучонка, Карл сказал: - “Постой,
окроплю еще раз я святой водой!”
И с тех пор мне видятся брызги и рука,
за Хопром раздолье, в бликах вся река.
У церквушки местной яркий блеск креста,
и в секунду ту же - сердце у Христа.
ВТ.