На просторе мирного предместья,
где в садах шелковая трава,
тихою хозяйкою поместья
проживала милая вдова.
В кружево и бархат одевалась,
сладкую наливочку пила,
кольцами-серьгами красовалась,
смоляные локоны вила.
Только – слышь – была она колдунья…
Лишь спускалась ноченька, темна,
в черную, как небо новолунья,
кошку обращалася она.
Бархатными лапками ступала,
город обходила до утра:
все людские тайны узнавала,
счастье уводила со двора…
Сатане ль младенцев приносила,
адских причащалась ли чудес?
То ль на девок порчу наводила,
то ли крала звездочки с небес…
… Никакому дьявольскому средству
не дано судьбу приворожить.
К матери в домишко по соседству
офицер приехал погостить.
Весел, словно вешний день погожий,
был поручик, гвардии герой;
в эполетах, статный и пригожий,
с орденом в петличке золотой!
И, как кошка, вдовушка влюбилась!
Возжелала брачного венца!
Коготками острыми вцепилась
в сердце офицера-молодца…
Белой грудью ластилась, воркуя,
все глядела в дерзкие глаза;
припадала среди дня, целуя,
ночью обвивала, как лоза…
С колдовской рассталася сноровкой,
в страстное впадая забытье!
Только иногда шальной чертовкой
карий взор высверкивал ее…
Что ж! как видно, не помог лукавый!
И однажды, томен и игрив,
весело сказал поручик бравый,
светлый ус задорно покрутив:
«Я ни в чем, голубушка, не клялся,
я венца тебе не обещал!»
… И на службу царскую умчался,
даже «до свиданья» не сказал!
Не творила заговор колдунья,
восковую куклу не лила.
В черную, как небо новолунья,
кошку перекинулась со зла;
молнией метнулася, ей-Богу!
Офицерский догнала возок…
Перед быстрой тройкою дорогу
трижды пробежала поперек.
Дома оглянуться не успели –
почта едет с вестию худой:
пулею шальною на дуэли
был сражен поручик молодой…
Навсегда вдова осталась кошкой,
в дом богатый больше не пришла.
Не она ли узкою дорожкой
впереди мелькнула, как стрела?
Бойтесь ведьмы!
И к чему, смекайте,
эту байку рассказала я:
Ах, влюбленных женщин не бросайте!
… А уж ведьм – тем более, друзья…
24.12.10