Мне начинает казаться, что эта осень становится самой болезненной из времен. На круглом стекле конденсирует влага в проседь, за ней из небесного ока стекает мед, деревья снимают потрепанные сережки и складывают в ларцы у своих корней. Ничейная осень глядится в мое окошко - такой же потерянной я продолжаюсь в ней. Липучая слякоть пачкает тротуары, вода вытекает из ситцевых облаков.
Не нужно мне текстов, не нужно тепла задаром, и думать, и помнить не хочется ни о ком. Наверное, так ложится на плечи прелость, сырой бессловесностью сковывая гортань. Я помню, как мне светло и открыто пелось - теперь вместо слов вынимается пустота, с искусной сноровкой до хруста ломает пальцы, но что-то внутри сохраняет указ: «Держись». И в этой необходимости продолжаться от слова до нового слова сокрыта жизнь.
Укутавшись в плед, я смотрю на небесный факел, как осень обходит нас, не ощущая ног, как бережно шьет для земли пожелтевший фартук.
Она замирает и дышит в мое окно.