Когда пяти лет отроду я впервые увидела, как черные воды Невы под мутным петербургским небом мощно несут к заливу стонущие глыбы льда, а над ними качаются и вот-вот станут жертвами ледохода прекрасные и мрачные дворцы, я стала мечтать о тебе, Венеция, о твоих дворцах и водах,хотя и не знала, что ты есть.
И когда посчастливилось увидеть зеленоватые волны коктебельской бухты, над которыми вздувал свое остывшее пламя Кара-Даг, я мечтала о тебе, о твоей зеленой лагуне.
И в заснеженной жуткой Москве сорок девятого года, где носились по ночам воронки, и пепел стучал в сердца, и только несчастная наша юность умудрялась цвести под черным крылом несвободы, Венеция, я мечтала о тебе, сама об этом не зная, и этим была жива.
И чем больше читала я о тебе стихов и прозы, и даже заглянула в глаза человеку, которому довелось кормить голубей на Пьяцце, и он стал мне дорог - тем несбыточнее становилась моя мечта.
А потом зеленая Адриатика стала явью, и с каменных мостовых Трогира я смотрела и смотрела в прозрачные волны, силясь разглядеть тебя,твои башни, купола и дворцы. Напрасно! Ты оставалась недосягаемой, и железный занавес вновь сомкнулся за моей спиной.
"Прощай, Венеция, моя мечта, моя любовь, я никогда не увижу тебя", - думала я в промерзшем до костей, скрипучем тагильском трамвайчике, плача от холода и от безысходности лишенной красоты жизни.
И тогда красота вошла в мою жизнь и стала главной, и каждый раз, когда она являлась - в
концертном зале и на Кижском погосте, перед водопадами Крыма и когда Кавказ был подо мною, и в кратере Авачи, и на Карловом мосту, и просто на кухне после стихов - потрясенная душа ликовала: Венеция, ты будешь, ты есть, не можешь не быть, мы плывем, мы летим навстречу друг другу...
"Скузи,синьор, дове ла Санта Мария Глориоза деи Фрари?" И седовласый синьор улыбается: "Прэго, синьора, а синистра, а дестра". И я иду - налево, направо, и вот она, церковь Фрари, и от входа все ближе и ближе тициановская Мария возносится к небесам, исполнив свое земное предназначение.
Это длилось два дня. Я бродила по твоим улочкам (а синистра, а дестра), стояла на мостиках, выходила на Пьяццу. Золотой собор сверкал на солнце, и светились зеленые воды бассейна св.Марка, и дворцы плыли навстречу нашему ваппоретто, а под мостом Риальто я бросала в канал монетки. Уютные кампо окружали меня со всех сторон, а за столиками кафе сидели великие тени и читали свои стихи - всё было, и за плечами, как крылья, холодок сбывшейся мечты. Господи, совершенны дела твои!
Я увезла Венецию с собой и, просыпаясь на рассвете, каждое утро буду видеть на стене смутное отражение домов и гондол и плывущую ко мне на восходе солнца церковь Мария делла Салуте.