Протяжность жизни очень странно
равняет смертное, шутя:
все умирают слишком рано,
будь то старик или дитя.
Он различал в душевной дрожи
предупреждение уму:
и царь, и раб - любой ничтожен
перед сошествием во тьму.
Но, недоверчивый природный,
невыносимый без хлопот,
всегда до истины голодный,
без рассуждений шёл вперёд.
Под непробудными песками
и в пузырящейся грязи
распознавал цветные камни
оцепеневших древесин
и, выбрав сумрачную плесень,
до первой ниточки, из пор,
читал слова застывших песен
как позабытый разговор.
И вспоминал : сойдя ко мраку,
того нельзя будить тиши,
и, как голодную собаку,
дразнить безсмертием души.
Судьбы размашистое било
назад спешило с полпути -
как будто новая могила
могла от вечности спасти.