Не держите поэта за лоха, земляки.
Пусть нелеп он и на глупости скор;
пусть выглядит следствием пьяной тоски
петушиный его задор;
пусть беден он, как церковная мышь,
и даже слеп, как крот;
пусть смешон – на уровне избяных крыш –
страусиный его полет;
и (хоть сроду в суете и беготне мирской
не был шкурным его интерес) –
пусть именно его называет свиньей
могущественнейшая из пресс…
Но вся эта зоология, земляки, -
не холод ему, не жара!
Он берет в постель не б..., а черновики
и чиркает в них до утра!
И, оставив в стороне суетный пир
заморочек, обид и грехов,
он садится за стол и создает мир,
как сам Господь Саваоф!
Но Муза его истреплет подол!
Ведь разницы, представьте, нет –
присядет ли он за письменный стол
или в зону на сколько-то лет!
Он все равно напишет свое, земляки –
будь то Венеция или Кавказ,
Сиблаг, Степлаг, Инта, Соловки
или, как там его – Парнас!
И никакой лазер не сможет раскрыть
его мозгов сумасшедший код,
и радаров не хватит, чтоб проследить
серафимий его полет!
И к жене его не приставайте, атас!
Ничего он не спустит вам,
и, если на дуэли не пристрелит вас, -
по крайности, погибнет сам!
О да, он загнется во цвете лет!
И виною может быть в том
не обязательно петля и пистолет,
но вполне – абстинентный синдром…
Но – не держите поэта за лоха, братва,
а лучше сказать – господа!
Он ведь Божий коллега, и не расти трава,
а Бог-то – не фраер, да!
И поскольку красоты тревожный эфир
суть поэтовы кровь и плоть –
он же в случае чего и спасет мир,
как сам милосердный Господь…
23.02.11