Июль.
В пчелином царстве судный день.
К пчеле, чьё брюшко - светотень,
чередование хлебов и пашни,
желток огня и бархатистость сажи,
как будто Азазель,
в дыму и сере,
явился Пасечник воздать по вере.
Весёлых балагул полны возы -
увозят урожай, дрожа вожжами.
Топча стерню небритыми ногами,
в небытие ушли стога, увы.
Лес в ноябре пугается бесптичья,
бессилья дряхлого, дрожания ветвей.
Чем ближе ночь, тем ветер холодней
и свежесть снега с тлением гранична.
Сквозь ветки, как сквозь ветхую дерюжку
печально сеет дождь на лысую опушку.
Метелью маетной так мягко,
прохладно выстелена матка
зимы. Беременна надеждой,
весной, травой, но схваток прежде
внезапно ночью яро хлынут воды -
предвестники раскрытия природы
... и на мгновение застыть,
чтоб пить распахнутостью взгляда
паренье первых лепестков
над строгим силуэтом сада.
Затем закрыть глаза ладонью,
к цветку склониться и с улыбкой
вдыхать пчелиное гуденье
до сладких спазм медово-липких.
Щекой коснуться влажной ветки,
лизнуть коричневые почки...
и плакать,
не сумев собрать
сей Божий Дар
в простые строчки.