Ты знаешь это место под ключицей?
Чуть ниже, чуть левее, да – оно,
Оттуда кровь бордовая сочится
И на земле становится вином,
Вино пьянит зевак и тешит женщин,
Вино пугает праведных господ,
Прильнуть к вину иссохшими губами
Мечтает весь измученный народ,
“Вина!” — свистит толпа и тянет руки,
“Вина!” — задумчиво клонится крест,
“Вина!” — в кувшины, бурдюки и рюмки,
“Вина!” — в пустоты страждущих сердец.
Под красный сумрак подставляя тару,
Беснуется осатаневший люд,
— Вина!
— Сюда!
— Плесни задаром!
И тут же жадно, крупными глотками – пьют.
Вино течет рекой по пищеводам
И дарит на мгновение покой,
Но окисляясь жаждою свободы,
В сухих сердцах становится виной.
И стонут, и кричат с похмелья люди,
Бросая грязь в того, кто на кресте,
Но вновь в надежде простирают руки,
И молят горестно: спаси и сохрани…
И вновь, подставив чарки, пьют безбожно,
И вновь жалеют, что пришли на свет,
Не слыша шепот тихий, осторожный
О Божьем царстве, ведь иного нет,
Не замечая теплых глаз прощенье,
Ведь некого прощать на всей земле,
И не увидев Божье Воскресенье,
Ведь некому погибнуть на кресте.
Благая весть кричит разбитым небом,
И жаждущей, отчаянной толпой,
Благая весть – иссякшим телом-хлебом,
И скомканной израненой строкой…
“Благая весть!” — кричит копье и стража,
“Благая весть!” – долины и холмы,
“Благая весть!” – страдание и жажда,
“Благая весть!” – неспетые псалмы.
“Благая весть!” — вино из под ключицы,
“Благая весть!” — вина из-под вина,
“Благая весть!” – воскресший – не родился,
“Благая весть!” – как эта тишина…