Все они безлицые и безголосые, хотя у иных мне знаком и лик, и голос,
Все они далеки, хотя нас, зачастую, отделяет две улицы, стены, а иногда - целое одеяло.
Они заходят на чай и крепкое. Чаще если над городом хмуро, на город - морось,
Только врядли от непогоды мы ближе станем.
Они все одинаковы. Да и я туда же. Такая же как они,
Только это всё нас не сближает (на каплю, на малый палец),
И всё так же сострить, усмехнуться и нахамить -
Единственный способ сорвать с груди
рубашку, раздеться, якобы, издеваясь.
Хочется плюнуть, честно. На пол или в лицо - не имеет значения, хочется просто избавиться. Так горчит
Невысказанно-молчаливое, в ушах звуковым привиденьем стоят слова,
Что сказал (или вновь - не сказал).
Да ты молчи, дорогой, молчи...
Я всё равно тебя слышу и знаю, что недосказанно, что ты хотел сказать.
Когда меньше полунамёка нужно на то, чтобы понять, что.
Когда больше часа нужно на выяснение бреда.(Такие вот странные люди.)
А солнце почти не светит сквозь волны штор,
На улице пасмурно, значит, он скоро будет.