("Дикое дитя своего века" - фр.)
Сэру Оскару Фингалу О'Флаэрти Уиллсу Уайльду
О мэтр!
Надеюсь, Вы простите мне мою самоуверенность. Посвящая эти стихи Вам, я не стремлюсь присоединить себя к Вашей славе. Именно Вы стали героем этого цикла, потому не вижу другого выхода, кроме как посвятить его Вам.
Надеюсь также, что моя смелость говорить от Вашего имени не покажется Вам излишней наглостью. Уже больше века прошло с тех пор, как Вы перестали дышать. Но истинное Дыхание Ваше - история жизни и Искусство - по-прежнему живы. Ваши сказки стали одним из камертонов моего детства, Ваш роман (и, даже в большей степени, предисловие к нему) стал одной из первых скрипок моего отрочества, Ваша биография стала лейтмотивом моей юности.
Разумеется, это не сделало меня Вами. Но мне кажется, что во время судебного и тюремного крещендо Вашей жизни могли затеряться скромные партии флейт и рожков - слова, посвящённые Вашим близким. Конечно, вы говорили эти слова им самим, но бездушная История не помнит личных разговоров.
Потому я и осмелился заполнить этот пробел. В годы Вашего заключения мир слышал много слов о Вас, но не слышал ответов. Выйдя же из тюрьмы Рединга, Вы продолжали хранить молчание, выпустив лишь "Балладу...". А так хотелось, чтобы Вы выступили, высказали этим косным лицемерам то, что о них думаете - так, как это умели только Вы: ярко, остро, изящно и беспощадно.
Я так не умею. И стихи-то у меня получаются плохонькие, хромые. Но я верю, что в них есть один маленький, но важный nuance: они честны.
Итак, мэтр, позвольте сегодня, в день Вашего рождения, посвятить Вам этот скромный поэтический подарок. Да обретёте Вы покой - где бы Вы ни были.
С восхищением,
Денис Давыдов
16 октября 2013
* * *
Порою лишенье свободы телесной
Свободу иную даёт.
Так в камере тесной мошенник известный
Вдруг честность и мир обретёт;
Так вор, совершавший кражи из тени,
Найдёт в себе внутренний Свет;
Так денди, не подававший ни пенни,
"Соседу" отдаст брегет.
Тюрьма и меня наделила даром:
Я слеп был - а ныне прозрел.
Пусть то, что я вижу, стало кошмаром,
Всему в мире есть предел,
И муки мои закончатся так же,
Как кончились счастья дни,
Не будет больно, холодно, страшно...
Узник - пророку сродни:
Лишённый свободы тела, он духом
Пронзает стены темниц,
И выпускает Время-старуха
Его из своих границ.
Здесь нет настоящего. Я листаю
Книгу прошедших лет,
А вижу - грядущее, хоть и знаю,
Что мне в нём места - нет.
(14 - 16 октября 2013)
* * *
(Обществу)
Мои добрые сэры! Я плевал на ваше добро,
На приличия - лицемерную табель о жизни.
Это всё - суета. Друг для друга вы - тоже никто,
Ваши запонки и зевота - того верный признак.
Я - как рыба в воде среди галстуков, воротничков,
Среди вашего лоска, напудренных щёк, менуэтов...
Я готов. К вашим выкрикам гневным - готов.
Среди высшего света убогий удел у поэта.
Я писал - вы смеялись, не узнавая себя,
А узнав - раздражение прятали за восторгом.
За улыбками вы крысиный таили яд,
За салонным распутством - гнилую мораль ханжи-недотроги.
Мои добрые сэры! Я счастлив покинуть вас!
Лучше стены тюрьмы, чем ваши двойные стандарты.
Вы - наследники пуритан, обвинявших в бесстыдстве вальс,
По ночам входивших не к жёнам, а к гувернанткам.
И сейчас - всё, как встарь, как полвека иль век назад.
Лицемерие и неравенство правят бал и поныне:
Вы простите убийство, и на adultaire только рады закрыть глаза,
Но ужасней преступника нет, чем мужчина, влюблённый в мужчину.
(18 сентября 2013)
* * *
(Констанс*)
...Милая
Милая, милая, милая,
Тысячу раз повторить - мало: милая!
О, сколько боли, слёз и терзаний...
Сколько всего между нами было -
И есть! Сколько есть любви между нами?
Ты же умная, разницу знаешь точно
Между глупой влюблённостью и любовью.
Твоя мудрость пила, словно яд, мою архипорочность,
Но - заполнилась чаша. Час пробил!
Милая, милая, мне плевать на монокли и фибулы.
Этот бомонд - пресмыкающийся шелудивый кот.
Но прошу, не бросай в пустоте только ты, только ты меня.
Без тебя я - лишь опозоренный идиот.
Не молю о прощении - ибо простить невозможно.
Это сущий кошмар, по открытому сердцу удар.
Я воспел красоту - и был ею же проклят. О Боже!
Искра страсти запретной породила этот пожар.
Я люблю тебя - хоть и знаю, ты мне не веришь,
Ты - мой дом, мой единственный в жизни свет.
Я затянут во тьму, и лишь ты мне из рая светишь...
Умоляю: не гасни! Нет!
(20 сентября 2013)
*Констанс Уайльд (в девичестве Ллойд) - жена Оскара и мать его детей. После вынесения обвинительного приговора в деле против маркиза Куинсберри была вынуждена разорвать любые отношения с мужем. Спасая детей от скандала, она лишила Оскара родительских прав через суд.
Констанс хотела вернуть себе (и дать сыновьям) свою девичью фамилию. Но Ллойды очень боялись, что их как-то свяжут со скандалом и не дали своего согласия. Тогда Констанс взяла фамилию Холланд - от давно умерших дальних родственников - и вместе с сыновьями эмигрировала в Швейцарию.
Умерла в 1898-м году, не перенеся тяжёлую операцию на позвоночнике.
* * *
(Сирилу*)
Сынок, тебе скоро десять. Ты почти взрослый,
Но всё же тебе слишком рано придётся взрослеть.
Твой глупый отец напортачил. И каяться поздно:
Уже не исправить. Меня понесла круговерть
Плевков и ударов. Но я не себя жалею:
Гораздо больнее, что вас за собой тяну.
Возможно, забрать у меня вас было мудрее,
Но не ненавидь меня и не забывай, прошу.
Я пред судом - как пред Богом - глаз не скрываю
И вижу, что будет, сквозь лет и недель капель.
Верь в себя, Сирил. Ты мужчиной родился - и станешь.
Но я умоляю: подальше держись
от селения Нев-Шапель!..
(20 - 25 сентября 2013)
*Сирил Холланд - старший сын Уайльда. Узнав причину внезапного расставания с отцом, посвятил свою жизнь доказыванию своей мужественности. Поступил в военную академию в Вулвиче, закончив её - служил в войсках Соединённого королевства.
В сентябре 1911 года был отправлен в Индию, где дослужился до чина капитана. С началом Первой Мировой войны вернулся в Европу и сражался на Западном фронте.
Погиб 9 мая 1915 г. в битве при Нев-Шапель.
* * *
(Вивиану*)
Когда-нибудь ты обо мне услышишь
И слухи, и правду, и грязную ложь,
И ругань, и домыслов выше крыши...
Но верю я: ты поймёшь,
Что не по своей я ушёл от вас воле,
Что я никогда вас не предавал.
Не верь, если скажут тебе, что я болен,
Что умер или сбежал.
Моя вина, что втащил вас под пули
Взглядов косых и презрительных слов...
O mea culpa, mea maxima culpa!**
Я её искупить готов,
Но твоё не прошло ещё время игр,
Годы детства твои не прошли,
А судьба меняет лихой кельтский "игрек"
На сухое саксонское "и".***
Только помни завет царя Соломона:
Всё проходит, и это - пройдёт.
И страдающий от глухого закона,
Может быть, покой обретёт.
Может быть не только твой сын, но и сам ты
(И да будет на то воля Творца!)
Сможешь в веке двадцатом назвать себя Уайльдом,
Не стыдясь своего отца.
(30 сентября 2013)
* Вивиан Холланд - младший сын Уайльда. В отличие от брата прошёл всю Первую мировую невредимым. Многие годы работал переводчиком и редактором в компании BBC. Написал книгу воспоминаний "Сын Оскара Уайльда". Умер в 1967 году в Лондоне. Единственный сын - Мерлин.
**О моя вина, моя величайшая вина! (лат.) - католическая формула покаяния.
*** Констанс Уайльд не только сменила фамилию. Имя "Вивиан" (скорее всего, по инициативе Оскара) изначально писалось через два игрека - Vyvyan. Став после суда над отцом и отъезда из страны Холландом, мальчик был обязан писать своё имя через обычное "и" - Vivian.
* * *
(Робби*)
Друзей в этом мире не так-то легко найти.
Пусть кажется, что они тебя окружают,
Но стоит лишь несчастью произойти,
Как друга рядом преданного - не хватает.
Мы встретились меньше двенадцати лет назад,
А кажется, будто тысячу лет знакомы.
Тогда моё имя каждый газетчик знал,
А ты был так безбожно, бессовестно молод...
Но и тогда ты сумел для меня открыть
Ту мира часть, что была неизвестна мне ранее.
И ныне ты - почти последняя нить,
Что связывает меня со счастливыми днями.
Ещё недавно я вновь был у всех на устах,
Но не хвалой, а хулой меня поливали.
И где были те, кто ходил у меня в друзьях?
Пропали. Молчали.
Я шёл под конвоем по коридору суда,
Как грешник, чертями влекомый по адскому трапу.
И знаешь, что поразило меня тогда?
Лишь ты - из всех! - при встрече со мной снял шляпу.**
Простейший жест, казалось бы, вежливость! Но
В нём весь ты: вся твоя скромность, кротость - и храбрость.
Я счастлив и горд, что ты, Робби, дружишь со мной.
Ведь дружба твоя - это всё, что мне в жизни осталось.
(07 - 09 октября 2013)
* Роберт Болдуин Росс (близкие звали его "Робби") - близкий друг и литературный душеприказчик Оскара. Как признавались впоследствии оба, в возрасте семнадцати лет Робби соблазнил Уайльда, став его первым гомосексуальным партнёром. Со временем их отношения стали просто дружескими: Уайльд увлекался более "опасными" юношами - что, в конце концов, и привело его к гибели.
Робби всю жизнь был верен Оскару, после смерти последнего делал всё возможное, чтобы вернуть миру его Искусство.
Умер 5 октября 1918 года. В его завещании было указано, что Робби хотел быть захоронен в могиле Оскара Уайльда. Разрешение на это удалось получить лишь в 1950-м году. Урна с прахом Робби установлена в специальной нише в основании памятника Уайльду.
** В "De profundis" Уайльд с теплотой и восхищением вспоминает, как Робби приветствовал его, когда Оскара вели по коридору на суд. Этот жест он сравнивал с тем, как святые становились на колени, чтобы омыть ноги нищих.
* * *
Я знаю, что через полвека мир станет другим,
Изменится, в лучшую или в худшую сторону,
И будут с воем кружить железные вОроны
Над домом моим.
Я знаю, что не суждено многим детям состариться,
Что век мой будет казаться безоблачным сном,
Что много боли и зла сберегла "на потом"
Судьба-скиталица.
Но помните: мы, наивные предки, страдали тоже,
Готовя почву для ваших побед - и бед.
И при взгляде на наши муки сквозь толщу лет
У кого-то, быть может, мороз пробежит по коже.
И пусть моё имя покроет времени пыль,
Пусть облик мой скроется в датах, местах и лицах -
Я не Guignol*, не мёртвое слово на ваших страницах,
Я - был!
(11 - 14 октября 2013)
*Гиньоль (фр.) - французский фольклорный персонаж-кукла, аналог русского Петрушки.
(Фотография взята из просторов Сети. При обращении правообладателя - удалю по первому требованию)