Страница автора : http://www.stihi.ru/avtor/valeom
*
АННА ГЕРМАН… ( 1936 – 1982гг. )
Для многих из нас она была и есть любимой певицей. Её негромкий, волнующий голос, казалось, шёл из глубины души… До обидного рано оборвалась жизнь талантливой артистки, сегодня ей бы исполнилось едва за 70 лет.
Знакомое лицо Анны Герман – доброе, открытое, красивое. Её широко открытые глаза глядят весело и грустно, ласково и задумчиво, и быстро начинает казаться, что она находится где-то рядом, может, в другой комнате.
Пани Ирма – её мать, высокая ( вот в кого Анна), стройная, энергичная женщина.
Память у пани Ирмы хорошая, профессиональная: всю жизнь была учителем. Говорила она громко, весьма быстро, эмоционально. Она трепетно хранила и фотографии, и пластинки, и афиши, и многие документы, касающиеся её дочери.
Например, вот эта серая книжечка, написанная по-голландски, рассказывала про жизнь её предков – протестантских выходцев из Голландии. Протестанты – менаниты, которых преследовала католическая религия, покидали свою родину в поисках прибежища. Для многих в те годы новой родиной стала Россия.
Ирма рассказывала:
-Семья у нас была большая, дружная. Говорили дома на трёх языках – голландский, немецкий и, естественно же, русский. Мой отец – Давыд Петрович Мартынс служил курьером. Он умер в 1922 году, когда мне было двенадцать лет. Не знаю, как бы мама справлялась одна с нами, тремя детьми, где я была старшей, если бы не советская власть. Мы ходили в школу, были одеты, обуты. На заботу страны постарались отплатить своим трудом. После школы я поехала учительницей ( дитё дитём!) в далёкую сибирскую деревню. А в 1929 году поступила в Одесский педагогический институт, на филологический факультет. Закончив его, отправилась в далёкую Фергану, где служил в армии мой брат.
Там, в Узбекистане, Ирма познакомилась с милым, приветливым человеком, бухгалтером по специальности. Евгений Герман – её будущий муж – хорошо играл на фортепьяно и скрипке.
-А мы пели вдвоём! У него был чудесный голос. Я, говорят, также неплохо пела, играла на гитаре. Поженившись, мы переехали в Ургенч. Там в феврале 1838 года у нас и родилась Ганна-Виктория – ненаглядная чистота, моё счастье, моя жизнь, моя Анечка…
Но счастье было недолгим. Новая беда подстерегала её.
Я осталась с годовалой Анечкой, ожидая другое дитя. Родился мальчик, Фридерик. Но, говорят, несчастье одно не приходит – дети заболели скорлатиной и Фридерик умер… С того времени я стала просто матерью-наседкой. Боялась разлучиться с Анечкой и на минутку. Даже на уроки брала её с собою. Девчонка была спокойная, усидчивая, вежливая, хлопот не приносила. Любила петь, рано начала говорить – по-русски, по-голландски и по-узбекски…
Своего второго мужа Ирма встретила также в Средней Азии.
Герман ( так его звали) был преподавателем. Поляк по национальности, он в трудное время, узнав о формировании Войска Польского, решил стать в его ряды. Ирме наказал: «После войны будем жить в новой Польше. Если вдруг не получишь моих писем, всё равно поезжай в Варшаву и жди меня».
Она не дождалась ни писем, ни самого Германа. Солдат сгинул на войне. А Ирма с дочкою и матерью оказались в Польше. Молодая республика строила новую жизнь. Ей очень нужны были и педагоги. Ирма выкладывалась, вступила в Польскую рабочую партию.
Аня ещё в школе в самодеятельности пела, а потом во Вроцлавском университете, куда она поступила на геологический факультет. Она пела неаполитанские песни, польские, но особенно любила русские.
Пани Ирма хранит письма дочери, которые она присылала ей с гастролей. Анна знала шесть языков, но многие из писем написаны по - русски.
Анна Герман стала знаменитой, едва только выпустила песню «Танцующий Эвридик». Посыпались вопросы, предложения. Затем, одна за другой – победы на конкурсах польских и международных.
А потом – автокатастрофа в Италии, после которой Анна Герман долгие месяцы была прикована к постели.
Как только мне сообщили, что случилось с Аней, - вспоминала пани Ирма, - я тут же поспешила в Италию. Вместе со мной поехал Збигнев Тухальский, жених Ани. Она лежала без сознания в одном из монастырей. Туда её перевели из больницы как безнадёжную. Уже никто не верил, что очнётся «белая синьорита».
Но горячо верили мать и Збигнев. Это благодаря ему чрезвычайно настойчивому и спокойному парню, Аню снова перевезли в больницу.
-Врачи её тогда сказали: ходить сможет, петь – никогда. Аня не спорила, никому ничего не доказывала, а просто снова училась петь. Я часто удивлялась: откуда у моей весьма спокойной и уравновешенной девочки временами проявлялась непреклонная твёрдость? Сказала мне просто: «Я, мамочка, буду петь!» и снова вышла на сцену. Так же твёрдо и непреклонно решила она и стать матерью, наперекор запретам врачей. Аня очень хотела мальчика. И он родился – Збышек.
Анна Герман много пела по русски: старинные романсы, популярные советские песни. Но есть те, которые стали её песнями, потому что, по мнению и специалистов, и слушателей, никто лучше её их не исполнял. Это «Надежда», «Её не ждёшь», «Сады цветут» и, естественно, «Эхо».
-Как-то Анечка попросила: «Мне предложили спеть песню для советского кинофильма. Послушай, как она мне удалась». И запела: «Мы – эхо, мы – эхо, мы – долгое эхо друг друга!..»
Я не видела этого фильма, не знала его содержания, но непроизвольно с первых же слов песни у меня мурашки побежали по коже, а на глаза набежали слёзы – так пела Аня.
Анна Герман прилетела в Москву всего на один день, чтобы записать «Эхо». «Когда она пела, - вспоминал режиссёр Евгений Матвеев, - у меня в горле застрял комок. Я боялся расплакаться».
О чём же тогда думала Аня? Что показывала этой песней? Может, расставалась со своими родными, близкими, ибо уже знала, что тяжело больна, и, наверное, догадывалась, что болезнь неизлечима. Вслух она об этом никому не говорила, наоборот, успокаивала маму, что всё будет хорошо.
-А сама слабела с каждым днём. Что я только ни делала, чтобы вылечить её! Узнав о болезни Ани, советские люди присылали посылки с мёдом, фруктами, ягодами.
Анна Герман стойко боролась за жизнь. Она улыбалась и пела на сцене. Давала много концертов, ездила на гастроли, отважилась однажды на поездку в далёкую Австралию. Она очень спешила…
-Аня пела даже тогда, когда уже не могла ходить. Пела сыну Збышеку и сочиняла ему песенки. Любимая из них была «Колыбельная» - «Спи, мой сыночек, спи, мой звоночек…».
Теперь Збышек взрослый мужчина, очень высокий, под два метра. Живут они вместе с отцом, но часто проведывают бабулю.
-Раньше всё время спрашивал и сам рассказывал про маму, - говорит пани Ирма. – Последние годы – нет. Даже пластинки её не может слушать, очень переживает. Но фотографии часто и подолгу рассматривает. Чем больше он подрастал, тем больше хотел слышать и знать о своей маме. Для него я и собирала семейный архив – все пластинки Анечки, все её письма, все отзывы о ней. Для него, в первую очередь, и написала свою книгу. Но, может, она заинтересует и тех, кто любил и любит певицу Анну Герман.
БАЛЛАДА О ПЕВУЧЕМ ДАРЕ
Некто шёл и пел задаром,
А другой спросил его,
Ставя наземь чемоданы:
- Не подаришь ли чего?
Обыскал себя певец –
- Пусто! Разве что мотив…
-Дай сюда! – сказал скупец
И подарок подхватил.
Как соловушки, распелись
Про земную благодать.
Среди песни огляделись –
Чемоданов не видать.
Песни, полные печали,
Двух поющих раздевали,
Песни, полные любви
Знали эти соловьи.
Весь пропет наряд багряный,
Снег летит на дерева!
Ты и сам когда-то скрягой
Был, да песня подвела.
ЭХО НАДЕЖДЫ
Однажды вернёшься ты эхом дождя
И эхом грозы в миг забвенья.
Как краток тот миг, этот мир без тебя.
То время мечты и спасенья.
Тем эхом дождя дотянусь до тебя,
Дай криком любви прикоснуться.
Пусть гром прогремит,
в каждой капле дождя,
Как небо с землёй, наши души сольются.
Но гром отгремит и окончится дождь,
Останется всё как и прежде,
Но знаю я, ты меня где-то Там ждёшь
Как небо с землёй, наши души сольются.
* * *
Проплывают
На чистых страницах
Чьи-то судьбы
И разные лица.
Умершие души
В живых оживают,
Когда их молитвами
Согревают…
РОДНИК
В ручье блик солнечный играет,
Переливаясь и звеня,
Живой прохладой привлекает
Прохожих, свежестью маня.
И голос твой, как тот родник,
Красив и чист, и слух ласкает,
Он в глубине души возник
И потому сердца пленяет.
Глотнёшь глоток живой водицы -
Усталость снимет, как рукой,
И не зазорно поклониться,
За всё вам с ним –
Поклон земной.
ЧЁРНАЯ БЕРЁЗА
Берёзка в чёрное ночное облачённая,
Средь высоченных ёлок, рвётся ввысь,
Теплом и светом солнца обделённая,
А ты в неё попристальней вглядись.
Ей было легче умереть, чем выжить,
Недоставало солнца, неба ей.
Жизнь трудная, -
Но всё-таки ведь жизнь!
Всё ж из колючих выбралась ветвей.
Где даже воздух и тяжёл, и долог,
Берёза чёрная из боли вся – жива!
Не от неволи чёрной – от недоли!
И лишь моя болеет голова.
Мы все о свете по ночам мечтаем.
Я слышу песню юности своей
И боль свою, и страхи оставляем,
Когда поёт в округе соловей.
Берёза меж глухих тянулась елей,
За солнца луч цеплялась кое-как,
Хоть ветками отчаянно и смело.
Погладить её тянется рука.
Её ломали ветры, жгли морозы.
Она подняла голову весной.
Её стращали молнии и грозы…
Она судьбой так схожая со мной.
Играющая, лёгкая зарница
Над ней заворожила и меня.
Уж не девчонкой –
Песней объявиться,
Чтобы однажды, радостно звеня.
Берёзка чёрная – и белые метели,
Рисует в серебро весь мир январь.
Берёзовое сердца осветленье.
Для сердца, знаю, и тепла не жаль.
Добро друзей, -
Его б другим оставить,
Высокой меркой меряя в строке.
И холодит, и не спешит растаять,
Слеза заиндевела на щеке.
* * *
Страница автора : http://www.stihi.ru/avtor/valeom