TWO NETS
(ХАБАРОВ)
Я всматривался, прислушивался,
сидя на шиферной крыше
большого серого дома,
который не раз уже рушился
и возводился снова,
становясь ещё выше
прежнего,
и увидел – словно
времена Брежнева,
но только не застойной оттепели канитель
в них царила,
а отстойной метели дрель
сурово выла.
Вот как дело было:
псевдорелигиозные деятели
(апофеозных родителей дети)
лакали коньяк «Мартель»
и, оттого не боясь мороза,
при ярком свете
люминесцентных святителей,
бросаясь пачками
цветной целлюлозы,
кичились простором земель,
возводили шлюзы,
слизывали глюкозу,
занюхивали,
пачкались,
рыли норы,
загребали как ошалевшие воры
соль солей,
сосали из недр елей,
ровняли горы
когтистыми лапищами,
и на просторах
этих новых полей
строили капища
финикийские,
махали факелами
олимпийскими
в виде вытянутых по струнке
букв «Р»…
В сторонке
от места, где толпились люди
стоял инженер,
будто светильник на блюде
колеблемый музыкой сфер
и ветрами различных вер.
Шагнувший на самый край
Шалтай-Болтай
его тела, души и духа,
вошёл в резонанс
с марухой,
чья кликуха – Мука-Разлука,
из-за чего потерял баланс,
не устоял и рухнул
в ущелье глухо…
Каркас
и все оболочки
рассыпались на кусочки.
Слегка, по глоточку,
инженер начал
превращаться в пьяного мачо
из песни Земфиры…
Боялся своей квартиры,
выходил за рамки земного эфира
и прочее…
Короче –
война всадила нож в спину мира…
Итог:
на неопределенный срок
сослал его док в острог
на Кудыкину гору
где-то в Туве!
Как передали по радио и ТВ –
внезапно он впал там в кому,
когда принимал знакомых,
у себя – за бетонной корой
змеистой стены.
Порой
мне думалось, что он всё слышит,
знает, что я вижу
его сны…
А временами мне казалось,
что он не дышит,
что за ним пришла Вуфер,
перенесла его в буфер,
и он там умер.
Заархивирован до Суда…
«Сюда! Слюда!» -
взывал к нему святой.
Но очередной
злой герой
перечил тому, серчал
и бесстыдно кричал
в вороные воронки
ушных раковин
спящего.
Раввин
ненавязчиво
удалял иконки
со стола в корзину.
Гомосексуалист
квази-евангелист
тянул резину,
теребил чьи-то письки
и кидал записки
в его карманы
для писем.
Внутривенные
наркоманы
заблевывали нервные
клетки.
К соседке
по нейронной ветке
приходили попарить шишки,
колбасы и моркови,
чтобы слить излишки
своей тараканьей крови
дурные мыслишки.
И так долее! И так долее!
И так долее…
Коматозный
страдал одышкой,
кашлял,
широко разевал пасть,
и хватал жадными
жабрами
воздух,
не желая так просто
пропасть,
бил хвостом,
но потом
застыл
и внезапно заговорил:
«Боже, прости!
Дай мне сил
и уменье пройти
по дольнему минному полю
к бескрайнему горнему морю
Твоей Любви...
Я беглец и глупец,
атлантический серый тунец!
Спаси меня от сетей
безумства былых идей.
И от крови пронзенных сердец
невинных людей
очисти мои плавники
в волнах вод, что так глубоки.
Помилуй меня, Господь,
исцели дух, душу мои и плоть,
посети меня, воскреси,
как Тебя воскресил Бог Отец!»
И увидел я, наконец –
Человек, Лев, Орёл и Телец
сошли к нему в тот острог,
он восстал и пал у их ног,
и сказал ему Господь Бог:
«Я услышал твою мольбу.
Я, Господь! Живу Я! Смотри.
Убелились твои грехи,
бремена снова стали легки.
Отпускаю тебя в волну –
плыви, рыба-тунец, спеши,
и впредь, уже не греши!..»
Я всматривался, вслушивался,
сидя на шиферной крыше
больного серого дома…
О, как мне всё это знакомо!
****
(октябрь 2013)
* Вуфер - см. раскладку клавиатуры